Апартеид

Ох... помню как в "славном" пионерском детстве эта тема была регулярно на слуху - от программы "Время" и школьных политинформаций до карикатур в "Крокодиле".
Четко и ясны было понятно одно: апартеид - это плохо. Плохо, когда жизнь в государстве четко разделена, какие-то блага и социальные права - для одних, какие-то (хуже, меньше, жестче) - для других.
Белые - угнетатели, черные - свободолюбивые и несправделиво обижаемые, Нельсон Манделла - народный герой, несправедливо осужденный кровавым режимом и т.д.
Вроде все было понятно и однозначно...

Но!

Время, как всегда, внесло свои коррективы в эту, казалось бы четкую картину мира.

Сначала в середине 90-х, в переводном "Солдате удачи" попалась статья, про объединения белых граждан, жителей ЮАР в вооруженные отряды, для совместного противления преступникам (подразумевалось черным). Причем уровень оснащения и подготовки этих подразделений были более чем высоки.
Еще подумалось: "Эк, эти фашисты не успокоются"...

Затем, на одном из разделов guns.ru, где премущественно общаются эммигранты начали проскакивать расказы людей, что жили, живут или бывали там в командировках.
Картина начала складываться существенно отличная от ранее представляемой...

Начал искать больше информации.

Предлагаю вашему вниманию понравившуюся мне статью на эту тему:

Квайто для когдамышей.

Сергей Голубицкий , опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №-13 от 24 Июня 2008 года.

Задайте другой вопрос: «Что вам известно про эту страну?» Не сомневаюсь, что снова получите уверенный ответ: «В ЮАР был апартеид!» Теперь самое время нанести коварный удар: «А что случилось потом?» «В каком смысле — потом?!» — впадет в неподдельный ступор ваш респондент. «В том смысле, что апартеид в ЮАР закончился 14 лет назад. А что произошло со страной потом?» Готов биться об заклад: вы услышите тишину, едва нарушаемую недоуменным хлопаньем ресниц опешившего респондента.

И не мудрено: пока в ЮАР «свирепствовал» апартеид, частота упоминания этого государства на первых страницах мировых газет давала фору «вечным» темам — сплетням из Голливуда, сексуальным скандалам из жизни музыкальных звезд и решительным заявлениям президентов США и генсеков СССР. Когда же в 1994 году апартеиду пришел конец, закрылась навеки и сама страна: ЮАР перестала существовать для остального мира. Всё! Нет ее больше! Нигде!

Согласитесь, как-то странно получается: 46 лет чернокожее население Южной Африки билось плечом к плечу с демократической общественностью всего мира за уничтожение «омерзительного апартеида», занимавшего в сознании этой общественности среднее положение между фашистскими концлагерями и сталинскими репрессиями, а после того как апартеид пал, у всех разом пропал интерес к этой животрепещущей теме. Неужели не хочется хоть чуточку полюбопытствовать: как там дела-то, в этой новой свободной Южно-Африканской Республике? Каковы достижения-свершения? Каковы успехи тех, кто был ничем и в одночасье стал всем? Как поживает Африканский национальный конгресс, под умелым руководством которого народы ЮАР стряхнули с себя позорное ярмо рабства и сегрегации?

Рискну предположить, что демократическая общественность, конечно же, полюбопытствовала. И даже пыталась какое-то время снисходительно наблюдать за происходящим в ЮАР, однако потом... пришла в такой неподдельный ужас от увиденного, что решила поскорее заняться любимым своим делом: глубоко-глубоко зарыть голову в песок и сделать вид, что ничего не происходит. Ничего не происходит в ЮАР! Нет там ничего, и незачем в ту сторону даже смотреть! Ничего интересного!

В самом деле, что может быть интересного в стране, занимающей первое место в мире по преступности? Первое место не по каким-то там мелким кражам колбасы, а по кондовой уголовщине: зверским истязаниям и убийствам, изнасилованиям несовершеннолетних, ограблениям банков и инкассаторов, поджогам домов вместе со всеми их обитателями. Страшно сказать: сегодня в ЮАР ежегодно умерщвляется чернокожих руками самих же чернокожих больше, чем за все годы существования апартеида!

Что может быть интересного в стране, где 31% беременных женщин (каждая третья!) является носителем вируса ВИЧ, число инфицированных взрослых граждан превысило 20% (каждый пятый), а общее количество т. н. «сирот СПИДА», то есть детей, чьи родители умерли от страшного заболевания, исчисляется полутора миллионами? Кстати, столь массовое и популярное в современном ЮАР преступление, как изнасилование детей, имеет именно это — медицинское — «обоснование»: меньше шансов заразиться!

Есть и другая причина, по которой передовая общественность предпочитает скромно тупить очи и обходить молчанием ситуацию в современной ЮАР, государственное устройство которой по внешней форме олицетворяет собой «общечеловеческие ценности» в том виде, как они представляются западной демократии. Это всеобщее право голоса, свобода прессы и выражения, всеобщее равенство перед законом, многопартийная система, полноценный парламент, честные неподкупные выборы (какой смысл кого-то подкупать, если Африканский национальный конгресс и зулусская Партия свободы Инката при любом раскладе побеждают с конституционным большинством голосов, ведь в стране 80% чернокожего населения, всегда голосующего за «своих»). Причина эта заключена в неизбежном сравнении «достижений» современной демократии ЮАР с «ужасами» апартеида.

И тут окажется, что любое подобное сравнение для трезвомыслящего и объективного человека выходит не в пользу «достижений». До такой степени «не в пользу», что «ужасы» апартеида на фоне «достижений» всеобщего народовластия начинают смотреться детской забавой, а краеугольные аксиомы западной идеологии разваливаются на глазах.

Впервые о несоответствии общепринятой идеологической страшилки об апартеиде реалиям Южно-Африканской Республики я узнал из неожиданного источника: в начале 80-х годов мои однокурсники по филологическому факультету МГУ, изучавшие португальский язык, работали по контрактам «Аэрофлота» переводчиками в Мозамбике. Время от времени советские самолеты обрушивались на землю — то ли от шальной повстанческой ракеты «Стрела», то ли просто в опытных руках африканских летчиков-стажеров. Случалось, обломки попадали на сопредельную территорию ЮАР, и тогда назначались расследования, организованные по всем правилам добрососедских отношений: комиссия от пострадавшей стороны приглашалась в ЮАР для осмотра места падения техники, розыска черных ящиков и оценки ущерба. Комиссия работала, а в свободное время знакомилась с бытом Цитадели Апартеида, отгороженной от мира экономическими санкциями и эмбарго.

Из таких вот командировок-расследований мои коллеги-переводчики и черпали удивительную информацию, которой затем делились с однокурсниками, похоже, так и не приходя в идеологически уравновешенное сознание после увиденного. Вместо ожидаемого концлагеря, пыточных застенков и разъяренных уличных толп расистов, линчующих на каждом перекрестке негров, им открывалась картина ухоженной, упорядоченной, цивилизованной и богатейшей страны, всем своим видом напоминающей старую добрую Европу: театры, соборы, площади, усеянные голубями, консерватории, университеты, супермаркеты, уличные кафе, парки, озера, дорогие немецкие и итальянские машины, исторические памятники...

Весь этот рай, конечно, был построен только для белых. Негритянское население страны обитало в совершенно иных местах — бантустанах (хоумлендах или национальных отечествах), совпадающих, как правило, с центрами исторического проживания автохтонных народностей. Десять бантустанов, созданных в ЮАР, представляли собой миниатюрные государства в государстве: с собственными выборными органами управления, правительством, школами, университетами, больницами, городской инфраструктурой. Жители бантустанов считались гражданами именно своих национальных отечеств, а не ЮАР, даже паспорта у них были соответствующие.

Конечно, ни о каком сравнении уровней жизни обитателей бантустанов и белой Южной Африки не могло быть и речи: и больницы убогие, и университеты бедные, и школы примитивные. Что, однако, удивительно: о сравнении бантустанов с остальными странами Африки тоже речи быть не могло: всем нигерийцам, суданцам, конголезцам, габонцам и кенийцам до жизни своих угнетенных апартеидом южно-африканских собратьев было просто как до луны. И дело даже не в уровне доходов, заработной плате, полноценной (хоть и не соответствующей европейским стандартам) медицинской помощи, а в святая святых национальной самореализации — системе образования: в школах бантустанов английский и африкаанс изучались как иностранные языки, тогда как основное преподавание велось на языке соответствующей народности.

Расистское правительство ЮАР было жизненно заинтересовано в воспитании у черного населения страны чувства национальной самости и неповторимости, поэтому не жалело субсидий на развитие автохтонной культуры и образования. Разумеется, буры преследовали свои неблаговидные и корыстные цели, стремясь утвердить в чернокожих африканцах идею совместно-раздельного существования, которая лежит в основе идеологии апартеида. На практике же подобный подход обернулся формированием негритянской национальной элиты, в отличие от остальных жителей колониальных стран Африки начисто лишенной компрадорской ментальности. Еще бы: ведь университетское образование зулусы, ндебеле, свази, тсонга и тсвана получали не на языке колонизаторов (английском, немецком, французском или португальском), а на собственном автохтонном наречии!

В парадоксальных фактах, связанных с жизнью Южно-Африканской Республики в период апартеида, меня, однако, заинтересовал не столько вопиющий диссонанс между общераспространенной мифологией и реальностью, а исторический фундамент самой идеологии совместно-раздельного существования. Интуиция подсказывала, что тот же самый фундамент, который создал апартеид в 1948 году, после падения последнего в 1994-м превратил страну в минально-эпидемиологический заповедник, единственной перспективой которого может стать только полная эмиграция всего бурского населения и окончательное перерождение ЮАР в государство, идентичное остальным странам африканского континента.

Об этом историческом фундаменте мне и хочется рассказать читателям.

КОСТИ ПИТА РЕТИФА

Первыми европейцами, ступившими на землю Южной Африки, были торговые португальцы (1487 г.) из экспедиции Бартоломеу Диаша. Португальцев интересовала, конечно же, Индия, а Cabo das Tormentes[1] не привлек даже выгодным расположением на предмет перевалочной станции: слишком уж недружелюбными оказались аборигены.

Спустя почти 200 лет голландская экспедиция Яна ван Рибека из легендарной VOC[2] основала первую колонию на мысе Доброй Надежды (1652 г.) — Cape Town. Голландцы, подобно португальцам, очень быстро удостоверились, что местные племена напрочь лишены коммерческой жилки и торгово-обменным операциям предпочитают более прагматичные отношения — содрать, например, с неосторожного бледнолицего кожу, на худой конец — расчленить как-нибудь позаковыристее на радость своим воинственным божкам.

Поскольку на португальское поселение были возложены обязанности обеспечивать транзитные суда Восточно-индийской компании запасами провианта, а местные жители этот провиант поставлять отказывались, пришлось, с одной стороны, завозить рабов и наемных работников из Индонезии, Мадагаскара и Индии, с другой — освобождать сотрудников компании от прямых контрактных обязательств и отпускать на вольное поселение и фермерские работы.

Впоследствии из азиатских рабов и наемных работников, перемешавшихся с европейцами, родилась южноафриканская раса цветных (Cape Malays или Cape Coloured), а сотрудники VOC, подавшиеся в хлебопашество и животноводство, составили костяк удивительной новой нации буров (bouers), которую закалили и довели до совершенства волны переселенцев из Германии и французские изгнанники-гугеноты.

Голландцы монопольно осваивали просторы Южной Африки почти 150 лет, пока на горизонте не появились конкуренты в виде Британского флота на службе британской же Ост-индской компании. В 1795 году под предлогом противостояния угрозе Наполеона Бонапарта, английские регулярные войска высадились на южноафриканском побережье и аннексировали слабо защищенные поселения VOC. В марте 1802 после подписания Амьенского соглашения Британия на короткое время вернула захваченное, однако уже через три года отобрала голландские владения снова под предлогом банкротства VOC (типа, за долги).

В 1815 году Венский конгресс юридически закрепил некогда голландскую колонию за Британией. К этому времени на территории Южной Африки сложилась любопытная амальгама национально-расовых отношений. Автохтонное население люто ненавидело всех бледнолицых пришельцев без разбора и пребывало с ними в состоянии перманентных военных действий. Англичане высоко над головой несли факел государственности, запаленный имперскими амбициями и коммерческими интересами Ост-индской компании. Буры фанатично отстаивали морально-религиозные принципы кальвинизма — глубокий индивидуализм, пасторальный образ жизни, аскетизм, самодостаточность, замкнутость и — главное! — представление о своей новой родине как о божьем заповеднике, в котором им, бурам, Господь Иисус Христос доверил заботу о братьях младших по вере и разуму — дикарях-аборигенах.

Первая половина XIX века была отмечена в истории Южной Африки двумя грандиозными тектоническими потрясениями. Первое связано с пробуждением в зулусской нации имперских амбиций: король Шака Зулу сначала объединил разрозненные племена под своим началом, а затем приступил к Дифакане (на языке племен сото — «насильственное выселение») — методичному вырезанию неродственных соседей и захвату их территорий.

Второе потрясение: идейный разрыв буров с англичанами и Великий Исход (Great Trek) — отказ буров от городской жизни в прибрежных поселениях, общественно-экономическая жизнь которых всецело подчинялась коммерческим интересам Британской империи, и поход вглубь страны в поисках свободы и независимости.

Краеугольным камнем для понимания всей дальнейшей истории Южной Африки стала трагедия Пита Ретифа, одного из предводителей буров-первопроходцев (прозванных voortrekkers, пионерами), чей отряд столкнулся на бескрайних равнинах Наталя с зулусским «бригадиром» Дингане. Дингане пригласил Ретифа с товарищами в свою резиденцию в уМгунгундлову, якобы для подписания мирного договора, а затем отдал своим воинам команду: «Булалани абатакати!» («Убейте колдунов!»). Пит Ретиф, его сын, соратники и слуги, общим числом 530 человек, были растерзаны, а останки Ретифа-старшего брошены на холме на съедение диким зверям.

Буры ждали часа возмездия полгода, зато каким блистательным оно было! 16 декабря 1838 года на берегу реки Нкоме 470 буров-первопроходцев под предводительством Андриэса Преториуса сокрушили армию зулусов численностью, по разным оценкам, от 10 до 20 тысяч воинов. Результат сражения не имеет аналогов в мировой истории: трое раненых буров и три тысячи убитых зулусов!

Четырьмя днями позже кости Пита Ретифа были собраны и захоронены по христианскому обычаю. Любопытно, что 16 декабря, свято поминаемое в годы апартеида как День Завета (Day of the Covenant), празднуется и после 1994 года — правда, под другим названием: как День Примирения (непонятно только — кого с кем)!

Как бы там ни было, после битвы на Кровавой Реке буры окончательно и бесповоротно избавились от последних иллюзий по поводу возможности мирного сосуществования с автохтонными племенами, населяющими Южную Африку, и уединились как от негров, так и от англичан в двух уникальных государственных образованиях в глубине страны — Южно-Африканской Республике (Zuid-Afrikaansche Republiek) и Свободном Оранжевом Государстве (Oranje-Vrystaat).

Думаю, история сложилась бы совершенно иначе, если б в 1870 году в Кимберли не обнаружилось громадное месторождение алмазов, мимо которых британские сожители буров по Южной Африке, конечно же, не могли пройти ни при каких обстоятельствах. Две англо-бурские войны (1880—1881 и 1899—1902) обогатили не только очередным блеском бурского военного гения (27 февраля 1881 года, сражение на холме Маджуба: потери буров — 1 убитый, 5 раненых; потери англичан — 92 убитых, 134 раненых, 59 пленных), но и самыми, как впоследствии оказалось, перспективными изобретениями для ХХ века — концентрационных лагерей и тактики выжженной земли.

Тактика выжженной земли, разработанная британской армией в борьбе за уничтожение бурских республик, состояла в поджоге урожаев и фермерских домов, поголовном забое скота, отравлении рек и колодцев и зачаточно-робких экспериментов в сфере применения биологического оружия. Честь создания первых в истории человечества концлагерей также принадлежит Туманному Альбиону: за три года второй англо-бурской войны в инновационных учреждениях уморили голодом и болезнями 26 тысяч 370 буров, из которых 24 тысячи составляли дети.

В 1902 году страдания буров завершились подписанием Закона об Объединении, согласно которому бурские республики ликвидировались, а вся территория Южной Африки превращалась в доминион великой Британской империи.

В этом статусе ЮАР просуществовала до марта 1961 года, когда в результате референдума страна получила статус республики и вышла из состава Британского содружества наций. Де-факто проанглийская ориентация в Южной Африке закончилась гораздо раньше: в 1948 году премьер-министр-англофил Ян Смутс, близкий друг Черчилля, потерпел поражение на выборах, и к власти пришла бурская Национальная партия, которая незамедлительно приступила к созданию неслыханного в истории социально-политического эксперимента — апартеида.

УМЕРЕТЬ ВМЕСТЕ ИЛИ ЖИТЬ РАЗДЕЛЬНО?

Самая большая ошибка при анализе апартеида — предположить, что буры изобрели угнетение негров в Южной Африке. На протяжении ста пятидесяти лет и задолго до апартеида англичане выстраивали на этой многострадальной земле классическое колониальное государство, правда, не размениваясь на мелочи расовых и религиозных предрассудков. В том смысле, что негров англичане никуда не выселяли и не отделяли, а просто высасывали из них последние соки по-хозяйски и со знанием дела. Точно так же, как высасывали они соки в Индии, Бирме, Малайзии и прочих колониях великой Империи.

Негры Южной Африки в период британской метрополии сидели тише воды и ниже травы, потому что у всех перед глазами стоял выразительный пример Соединенных Штатов Америки, где англосаксы, столкнувшись с непримиримым автохтонным населением, продемонстрировали радикальный подход: взяли да и вырезали подчистую всех аборигенов! О том, что англичане для достижения своих целей всегда готовы идти до конца, свидетельствовал и геноцид буров в концлагерях на заре ХХ века.

Когда буры вырвали контроль над государством из цепких рук Британской империи на выборах 1948 года, им оставалось либо продолжать политику колониального подавления, что в свете агрессивного своеобразия местных племен рано или поздно должно было привести к кровопролитной войне, либо — паковать чемоданы и отправляться восвояси. Одна незадача: буры в отличие от англичан не ощущали европейскую прародину своим отечеством! Они жили в Южной Африке 300 лет и ничего другого не знали. Даже свой язык — африкаанс — буры полагали не плебейским диалектом голландского, а самостийной мовой.

История 300-летнего совместного проживания с аборигенами, достигшая апофеоза в умерщвлении Пита Ретифа, безоговорочно продемонстрировала, что шансов для мирного сосуществования нет никаких (криминальное побоище, развернувшееся в стране после отмены апартеида — лишнее тому доказательство). Пропасть цивилизаций, культурных традиций, обычаев и ни в чем не пересекающихся представлений о морали, дополненная с одной стороны — кровожадной жестокостью южноафриканских племен, с другой — непоколебимым убеждением буров, что их миссия по управлению «дикарями» освящена Господом Иисусом Христом — все эти обстоятельства и привели их к идее раздельно-совместного существования, на языке африкаанс —apartheid.

Юридическую основу апартеида заложил закон о Регионах группового проживания (Group Areas Act, № 41 1950 года), который выделял на территории ЮАР 10 бантустанов (национальных отечеств), совпадавших с историческими центрами проживания автохтонных народов. Как мы уже отметили, негры утрачивали гражданство ЮАР и становились гражданами своих хоумлендов, у которых были собственная конституция, система выборов, племенное, региональное, территориальное самоуправление и т.п. Для пребывания на территории государства за пределами бантустанов требовался специальный пропуск, а также разрешение на работу. С годами основные инфраструктуры, на которых работали чернокожие жители ЮАР, стали выводиться из «белых» городов и дислоцироваться непосредственно на границах с бантустанами — для снижения уровня совместных контактов.

Апартеид «высокого» порядка дополнялся апартеидом на бытовом уровне, который, собственно, и вызывал возмущение передовой общественности во всем мире: сегрегация в ЮАР проводилась на всех срезах жизни общества — раздельные автобусы, раздельные бассейны, раздельные кинотеатры, раздельные рестораны, раздельные пляжи, даже скамейки в парке — и те раздельные! Все это подчеркивало демонстративное нежелание буров вступать с автохтонным населением страны в малейшие контакты!

Ряд законодательных актов (о «Незаконных организациях», № 34 от 1960 г., о «Терроризме», № 83 от 1967 г. и др.) налагал запрет на любые формы противодействия апартеиду и был направлен в первую очередь на усмирение Африканского Национального Конгресса. Однако именно в этом направлении усилия буров потерпели сокрушительное фиаско: вопреки тюремному заключению Нельсона Манделы, руководителя АНФ, его организация набиралась сил и к середине 80-х вышла на промышленный уровень терроризма: взрывы бомб в общественных местах и транспорте, захват заложников, массовый саботаж на предприятиях — арсенал, достойный лучших образцов Аль-Каеды и Хезболлы.

Забавно, что даже ярый противник бурского апартеида премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер квалифицировала в 1987 году АНФ как террористическую организацию. Английские юноши и девушки на ежегодной конференции Консервативной партии Великобритании дружно разгуливали в майках «Повесьте Нельсона Манделу», а помощник Тэтчер Бернард Инграм вошел в историю фразой: «Каждый, кто полагает, что Африканский национальный конгресс когда-нибудь сформирует собственное правительство в ЮАР, живет в нереальном мире заоблачных мечтаний (living in cloud cuckoo land)».

История рассудила иначе: под колоссальным давлением перманентного терроризма внутри страны, тотального экономического эмбарго и политической обструкции за ее пределами буры утратили всякую волю к сопротивлению и дружно проголосовали за отмену апартеида (68% голосов на референдуме 17 марта 1992 г.). Нельсон Мандела вышел из тюрьмы и 9 мая 1994 года стал президентом Южно-Африканской Республики, а АРФ сформировала конституционное большинство в парламенте (совместно с зулусской Партией Свободы Инкато).

CLOUD CUCKOO LAND

Что произошло дальше, читатель уже знает. Добавлю лишь немного статистики: в 2005 году — 18 793 убийства (в среднем 51 убийство в день), 24 516 покушений на убийство, 249 369 бандитских нападений с нанесением тяжких увечий, 55 114 зарегистрированных изнасилований. И это в стране с населением в 47 миллионов жителей. Для сравнения: в Соединенных Штатах (288,2 миллиона жителей) было зарегистрировано в том же году 16 110 убийств. 99% всех преступлений совершается чернокожими против чернокожих и против белых.

Наконец, последние цифры: самые страшные примеры преступлений апартеида против человеческой жизни были зарегистрированы 21 марта 1960 года (так называемая «Бойня в Шарпервилле» — 180 раненых и 69 убитых при разгоне несанкционированной демонстрации) и 16 июня 1976 года («Студенческое восстание в Сауэто» — 566 убитых).

Что ж, преступления апартеида не остались без наказания, и сегодня каждый житель ЮАР имеет право голоса. Упс! Небольшая деталь: право голоса есть только у тех, кто остается в живых!


[1] Квайто (Kwaito) — самая популярная музыка в Южной Африке: вариант хип-хопа с речитативом, хором, замедленными ритмами, пафосом расовой борьбы и обильными вкраплениями негритянского фольклора и джаза. «Когдамыши», англ. «Whenwes» (от фразы «When we were in Rhodesia» — «Когда мы были в Родезии») — насмешливое прозвище, изначально данное бурами ностальгирующим бледнолицым жителям Родезии, спасшимся бегством в ЮАР от истребления в 1980 году. По иронии судьбы сегодня буры разделили печальную судьбу родезийских «когдамышей».

[2] Мыс штормов (порт.).

[3] О Vereenigde Oostindische Compagnie (VOC), объединенной Восточно-индийской компании, мы рассказывали в «Чужих уроках» два года назад.

Автор: Сергей Голубицкий.

Картинка по теме.

Единственным хорошим временем для Африки было только то время, когда в ней руководили белые колонисты. Факт. Насчет ЮАР, турагенства на полном серьезе рекомендуют туристам ездить на машине с приспущеным стеклом, так оно не сразу разбивается от удара. И по возможности вообще не выходить из машины. Порезать или изнасиловать могут в двух метрах от гостиницы, в том числе и мужиков. Вообще не представляю как там разрешили чемпионат мира по футболу проводить.

Рекомендую к просмотру фильм Прощай, Африка! (Africa addio) 1966 года выпуска.