Обама в среду объявит о назначении Йеллен главой Федеральной резервной системы НЬЮ-ЙОРК, 9 октября. /Корр. ИТАР-ТАСС Иван Пильщиков/. Президент Соединенных Штатов Барак Обама может уже в среду в 23:00 мск объявить о назначении Джанет Йеллен на пост главы Федеральной резервной системы /ФРС/ США, выполняющей в стране функции центробанка. Об этом заявил американским СМИ представитель Белого дома на условиях анонимности.
Кандидатура Йеллен, которая в настоящее время является заместителем председателя Совета управляющих ФРС, также должна быть утверждена сенатом Конгресса США. Как отмечают эксперты, если она станет главой американского центробанка, ФРС, вероятнее всего, воздержится от резких шагов, следствием которых может стать существенное изменение процентных ставок. Йеллен также может стать первой в истории женщиной, возглавившей ФРС.
Полномочия нынешнего главы Бена Бернанке истекают 31 января 2014 года. Ожидается, что он не будет выдвигать свою кандидатуру на следующий срок. Бернанке возглавляет американский центробанк с 1 февраля 2006 года. Йеллен является его "правой рукой".
Бывший министр финансов США и экс-глава Национального экономического совета Лоуренс Саммерс, который ранее рассматривался как один из наиболее вероятных преемников Бернанке, 15 сентября этого года обратился к Обаме с просьбой не рассматривать возможность его назначения на этот пост.
По словам экспертов, кандидатура Саммерса не устраивала как многих республиканцев, так и демократов. В частности, его критиковали за то, что в бытность министром финансов отменил ряд мер в области финансового регулирования, что могло способствовать развитию кризиса в 2008 году.
Глава ФРС является одной из самых могущественных фигур в экономике США. Кандидатуры на этот пост подбираются президентом и утверждаются сенатом на четырехлетний срок. Решения ФРС, от которых, в частности, зависят ставки банковских кредитов в США, важны не только для страны, но и для всех государств, использующих доллар в качестве резервной валюты. За тем, кто станет новым главным американским банкиром, с неусыпным вниманием следят эксперты на рынках по всему миру.
Руководители мировых ЦБ провели секретное заседание с МВФ
Руководители крупнейших мировых центральных банков провели засекреченное заседание при участии Международного Валютного Фонда на фоне возможного дефолта в США. Об этом сообщает Bloomberg. Результаты совещания засекречены.
Напомним, что в США решается вопрос о поднятии планки кредитования Америки. В случае же, если правительство США не сможет согласовать поднятие планки, то Вашингтону придется объявить дефолт, что в свою очередь повлечет серьезный сбой всей мировой экономической системы.
Между тем, все эксперты сходятся во мнении, что правительство США еще не совсем сошло с ума, чтобы допускать такую ситуацию. Но засекреченное совещание создает сомнение в точности экспертных оценок.
Также необходимо отметить, что биржевые индексы, которые в определенной среде считают “предсказателями событий” сегодня находятся в зеленой зоне, что может означать, что ничего серьезно не произойдет. Но нельзя исключать, что “биржевики” специально получили дезинформирующую информацию, дабы пресечь панику на рынках, что могло бы повлечь неконтролируемый обвал рынка.
Прежде всего — преамбула. Наш вариант экономической теории капитализма говорит о том, что механизм развития при капитализме — это углубление разделения труда. Есть углубление — есть развитие, нет углубления — начинается кризис. Но углубление разделения труда ведёт к увеличению рисков производителя (грубо говоря, он должен встраиваться во всё более сложную технологическую цепочку и во всё более конкурентную среду). И, таким образом, институциональные проблемы капитализма — это создание институтов, которые уменьшают риски производителя.
Если посмотреть на историю капитализма, то там было два основных инструмента снижения рисков: расширение рынков (рынков сбыта и/или рынков приобретения ресурсов, которые позволяли снижать себестоимость производства в рамках старой системы) и перераспределение рисков. В качестве главного инструмента последнего выступала банковская система, которая брала на себя часть рисков производителя.
Мы много слышим разговоров о паразитизме банковской системы, которая, выражаясь словами Ельцина, «берёт на себя слишком много, делая мало». И это правда. Но давайте смотреть правде в глаза: процентная ставка банковского кредита состоит не только из маржи банкира, она включает в себя (зачастую существенно большую) плату за риск. Собственно, идеальная банковская система могла бы быть в СССР, где (теоретически) можно было бы вычислить точные риски производителя (а они есть всегда, поскольку никто не отменял ни неверных технических решений, ни стихийных бедствий, ни техногенных катастроф и так далее) и вычислить точную сумму платы за риск по всей экономике. Исключив, соответственно, банковскую прибыль, которая при социализме была не нужна. И этот процент был бы не нулевым!
Так вот, возвращаясь к капитализму, можно отметить, что к концу XIX века оба существующих на тот момент способа снижения рисков были исчерпаны. Мир был поделен между колониальными империями, а банковская система столкнулась с кризисом. Производители в условиях роста конкуренции требовали снижения ставок, а банки, с учётом растущих рисков, нуждались в её повышении. Именно по этой причине, кстати, в этот период стали расти монопольные отраслевые империи — как способ защиты отраслей от экономического кризиса. А это, в свою очередь, повлекло за собой в начале ХХ века развитие антимонопольного законодательства.
В случае же с банками развитие упомянутых процессов вело либо к увеличению невозвратов (если ставки были недостаточными), либо к тому, что деньги переставали работать, поскольку их никто не брал по высоким ставкам. Не следует недооценивать и конкуренцию между банками, которые на тот момент были независимыми коммерческими структурами.
В результате в целом по банковской системе ликвидность падала, и банки начали её компенсировать ростом межбанковского кредитования, то есть перераспределением рисков по всей банковской системе. В конце концов уровень рисков уже по всей банковской системе стал запредельным и произошёл классический кризис межбанковского кредитования, который нам хорошо известен, например, по 1995 году. Случилось это в 1907 году.
За этим последовал и экономический кризис (первый кризис падения эффективности капитала), для преодоления которого было необходимо восстановить ликвидность банков (чтобы они могли и дальше брать на себя риски производителей). Для этого Дж. П. Морган (старший) произвёл взаимозачёт внутри банковской системы и, добавив свои собственные деньги, восстановил ликвидность всей финансовой системы. А затем на тайном совещании банкиров и политиков на острове Джекил в ноябре 1910 года было принято решение, что такую операцию (то есть рефинансирование банковской системы) нужно сделать систематической и её институционализировать.
При этом все участники совещания отдавали себе отчёт в том, что создание такого института (который материализовывал слова одного из первых Ротшильдов: «Дайте мне право выпускать в государстве деньги, и мне будет наплевать, кто в нём правит!») должно происходить в глубокой тайне. Подробности этой операции можно прочитать, например, в книге Сергея Егишянца «Тупики глобализации: торжество прогресса или игры сатанистов?», я же могу только отметить одно важное обстоятельство.
Если бы создание ФРС было бы только операцией банкиров и финансистов по реконфигурации мировой (и американской) экономики в свою пользу — может быть, у них бы ничего и не получилось. Ни сохранить в тайне замысел, ни реализовать его на практике. Но кроме этого слоя был ещё один, объективно необходимый: для того чтобы банковская система могла и дальше выполнять свои экономические функции, необходимо было её надстроить следующим элементом, роль которого и сыграл сегодняшний юбиляр, Федеральная резервная система США.
Я не буду сегодня говорить о той роли, которую сыграла ФРС для усиления позиций мировой финансовой элиты. Отмечу только два обстоятельства. Ресурсов ФРС хватило на то, чтобы продержать ситуацию до начала 30-х годов, а потом начался новый кризис падения эффективности капитала. Его «вели» по дефляционному сценарию, что позволило финансовому сектору перераспределить в свою пользу значительную часть национального богатства: когда денег в экономике не хватало ни для кого, кроме как для «особо приближённых» к ФРС, именно эти последние и могли тратить эти деньги на покупку наиболее ценных активов.
При этом проблемы инфляции не возникало — ФРС всегда могла инструментами денежной политики купировать избыточные деньги в рамках всей экономики. Именно этот, формально вполне легальный (только не всем доступный), инструмент и стал главным источником перераспределения прибыли в экономике в пользу финансового сектора, позволив ему увеличить свою долю прибыли в экономике с величины 5–8% (до Второй мировой войны) до нынешних более чем 50%. И понятно, что никакая экономика не может нормально существовать, когда посреднический, по сути, сектор начинает перераспределять в свою пользу более 50% добавленной стоимости.
Дальше уже пойду не так подробно, желающие могут найти эти детали в моих текстах на сайте worldcrisis.ru. Но отмечу, что кризис падения эффективности капитала 30-х годов завершился расширением рынков для тех систем разделения труда (технологических зон), которые выиграли эту войну, то есть Западной (Американской) и Советской. А следующий кризис падения эффективности капитала начался в США в 70-е годы (можно даже точно назвать день — 15 августа 1971 года, когда США объявили второй в ХХ веке дефолт). И из него Америка вышла, придумав новый механизм снижения рисков производителей, в некотором смысле — фальсифицировав расширение рынков. А именно: они начали безудержное кредитование потребителей. Что, понятно, увеличило рынки сбыта, позволило запустить следующую технологическую волну (реализовать следующий «технологический уклад» в терминологии С. Глазьева), разрушить СССР и сделать последнее в истории реальное расширение рынков («золотой век» Клинтона).
А вот что дальше? Расширение рынков более невозможно, центробанки исчерпали свои возможности по стимулированию банковской системы (ставки и резервы на абсолютных минимумах), эффективность эмиссии по поддержанию реального сектора минимальна. В этот момент у мировой финансовой элиты появилась идея о том, что можно повторить «фокус» столетней давности и сделать ещё одну надстройку, только уже не над банками, а над центробанками. То есть сделать (на базе МВФ) «центробанк центробанков» как инструмент снижения рисков. Всё бы ничего, но, в отличие от времён Дж. П. Моргана, всё это делалось открыто — и в результате бюрократия США закрыла эту попытку через «дело Стросс-Кана».
Таким образом, вся схема финансового снижения рисков производителя, которая была объективной экономической основной существования ФРС (в которой последняя выступала или последней инстанцией, или важным промежуточным механизмом), подошла к концу. Вопрос о том, сколько будет существовать ФРС после своего столетнего юбилея, открыт, но можно смело говорить о том, что времена, когда эта организация была на верхней ступени своего могущества, прошли. И роль эта будет всё быстрее и быстрее сокращаться. Уж в мире — так точно.
гражданин