Цитата:С советской стороны в зоне поражения наводнением находилась большая часть из 200 тыс. ополченцев области, стрелковая дивизия (один из ее полков оставался на о. Хортица), полк НКВД, два артиллерийских полка, а также более мелкие подразделения. Личный состав этих частей суммарно насчитывает более 20 тыс. бойцов. Кроме того, в ночь на 18 августа в широкой полосе от Никополя до Каховки и Херсона начался отход на левый берег двух общевойсковых армий и кавалерийского корпуса. Это еще 12 дивизий (150-170 тыс. солдат и офицеров). Кроме военных, от внезапного наводнения пострадали жители низинных улиц Запорожья, сел на обоих берегах Днепра, беженцы. Ориентировочная цифра людей в зоне поражения - 450 тыс. человек. Исходя из этих данных, численность погибших красноармейцев, ополченцев и гражданского населения с советской стороны в исторических исследованиях оценивается от 20-30 тысяч (Ф. Пигидо, В. Мороко) до 75-100 тысяч (А. Руммо) [Мороко В.Н. Днепрогэс: черный августа 1941 / / Научные работы исторического факультета Запорожского национального университета. - М.: ЗНУ, 2010. - Вип.XXИХ. - С.201; Руммо А.В. Скажите людям правду / / Социологические исследования. - Москва, 1990. - No. 9. - С.128]. Кстати, толчком к исследованию вопроса для А. Руммо был и личный мотив: его дед был среди советских граждан, погибших тогда на о. Хортица. Итак, подрыв ДнепроГЭСа было осуществлено уполномоченными Генштабом Красной Армии военными инженерами. Оценка количества жертв различными исследователями колеблется от 20 000 человек (Ф. Пигидо, В. Мороко) до 75-100 тысяч (А. Руммо).
Вы случайно историком не являетесь? А то советская история многое теряет, без такого истархова.
Шульц (15.05.2013, 17:21) писал:А зачем постить если там ничего нет?
В смысле нет? Как вы можете утверждать нечто подобное, не ознакомившись с текстом. Там даже про евреев есть Выводы хоть почитайте, (это в конце книги, там немножко совсем)
Шульц (15.05.2013, 17:21) писал:Если на сайте фонда в шапке размещена красная пятиугольная звезда - то это кал, вне зависимости от автора
Шульц, поделитесь источниками, где черпать вдохновение, так "шоб не кал"
Немногие из примечательных достижений и изобретений человечества настолько злые и ужасающие как биологическое оружие: преднамеренное, по приказу правительства массовое убийство людей смертельными заболеваниями. Во время Второй мировой войны японская армия проводила секретную программу испытаний биологического оружия, также, как и Соединенные Штаты в течение 1950-ых и 1960-ых. В 1969 президент Никсон отказался от использования такого оружия, и США прекратили свои обширные операции биологической войны, ограничившись после того исследованиями защитных мер, такими как иммунизация.
Однако в замечательной новой книге излагаются страшные подробности, о том что никакой режим не достиг больших «успехов» в биологической войне, чем Советский Союз. Точка зрения бывшего высокопоставленного ученого в советской программе создания биологического оружия изложена в книге «Биологическая опасность: ужасающая история самой большой секретной программы биологического оружия в мире» (Biohazard: The Chilling Story of the Largest Covert Biological Weapons Program in the World, изд. Рэндом Хаус, 1999). Автор книги Кен Алибек (Ken Alibek, при рождении Канатжан Алибеков) присоединился к советской программе «Биопрепарат» в 1975 году и был в ней первым заместителем начальника с 1988 по 1992 год, до того как он перешел на сторону Соединенных Штатов.
Во время ужасной российской гражданской войны 1917–1921 гг., в которой молодой советский режим победил рассеянные и разделенные антикоммунистические «Белые» силы, погибли по меньшей мере десять миллионов человек. Большинство этих смертельных случаев произошло не в боях, а были вызваны голодом и болезнями — особенно от сыпного тифа.
Сознавая это, революционное советское правительство вначале присвоило высокий приоритет болезням как методу ведения войны. В 1928 был издан секретный декрет, о развитии сыпного тифа как боевого оружия. В последующие десятилетия СССР разрабатывал широкую программу создания биологического оружия. Например, Алибек имел отношение к разработке советскими учеными сложного военного потенциала чумы, арсенал которого хранится в Кирове (теперь Вятка) в виде 20 тонн боевого аэрозоля чумы (стр. 166).
Военное применение против немцев
Когда Алибек был аспирантом в Томском Медицинском Институте (1973-75), он изучил советскую военную медицинскую документацию, которая убедительно показывала, что Красная армия использовала туляремию в качестве оружия против немецких войск под Сталинградом в 1942 году (страницы 29–31). Туляремия — высокоинфекционная болезнь, которая производит вызывает изнурительные головные боли, тошноту и высокую температуру. Если ее не лечить, возможен летальный исход. Эпидемию туляремии также тяжело загасить, что делает ее привлекательным для любого пытающегося произвести биологическое оружие.
Из научной медицинской литературы Алибек узнал, что «первыми жертвами туляремии были немецкие танковые войска, которые заболели в таком большом количестве в конце лета 1942 года, что нацистская кампания в южной России временно остановилась». Он также обратил внимание, что всего через неделю после разразившейся в немецких частях эпидемии, туляремией заболели тысячи советских солдат, а затем болезнь принялась косить и гражданское население, жившее в Поволжье. Советское командование отправило в этот район десять передвижных военных госпиталей, что свидетельствовало о невероятном количестве заболевших. В большинстве журналов упоминалось об этом событии как о естественно возникшей эпидемии, однако никогда прежде в России не случалось настолько широко распространенной вспышки этого заболевания.
Почему же так много человек заболели туляремией сначала с немецкой стороны? Военные силы русских и немцев располагались так близко друг к другу, что одновременная вспышка болезни была почти неизбежной. Единственное объяснение этому — внезапное распыление большого количества микробов туляремии, которое и вызвало эпидемию в немецких воинских частях. Кроме того, 70 процентов инфицированных немцев слегли с легочной формой заболевания, которая (по заключению Алибека) «лишь подтверждала умышленное распространение болезни» — бубонная форма туляремии возникает при укусе грызунов, а легочная именно при воздействии аэрозоля.
В одном из изданий по эпидемиологии была приведена следующая статистика: в 1941 году в Советском Союзе было зарегистрировано десять тысяч случаев заболевания туляремией, а в 1942 году — когда Сталинградская битва была в самом разгаре — число случаев перевалило за сто тысяч. Однако затем в 1943 году заболеваемость снова снизилось до десяти тысяч. Сталинградская битва кипела с сентября 1942 года до 2 февраля 1943 года, когда Фридрих фон Паулюс, командующий немецкой армии, сдался вместе с 91 000 солдат и офицеров (из которых только 6000 выжили советском плену).
Алибек убедился, что «советские войска, должно быть, распылили туляремию на немцев. Внезапное изменение направления ветра, или инфицированные грызуны, прошедшие через линию фронта, заразили наших солдат и болезнь затем распространилась по всему региону».
Он объяснил своему научному руководителю, советскому полковнику по имени Аксененко, что данные, которые он нашел, «свидетельствуют, что эта эпидемия была вызвана преднамеренно». Аксененко ответил строгим предупреждением: «Пожалуйста. Я хочу, чтобы вы сделали мне одолжение и забыли что вы только что сказали. Я также это забуду… Никогда не упоминайте кому-либо еще то что вы только что сказали мне».
Несколько лет спустя пожилой советский подполковник, который работал во время войны на секретном объекте бактериологического оружия в Кирове, сказал Алибеку, что боевая туляремия была создана там в 1941 году. Он также оставил его «без сомнения, что это оружие использовалось». Этот тот же самый офицер далее предположил, что «вспышка лихорадки Q среди немецких войск отдыхающих в отпуске в Крыму в 1943 году была результатом другого [советского] агента биологической войны» (стр. 36).
Author: Mark Weber Title: Secrets of the Soviet Disease Warfare Program, Were Biological Weapons Used Against Germans at Stalingrad?, (English) Sources: The Journal of Historical Review, vol. 18, no. 2 (March/April 1999), p. 32
Справка: Туляремия — зоонозная инфекция, имеющая природную очаговость. Характеризуется интоксикацией, лихорадкой, поражением лимфатических узлов. Возбудитель заболевания — мелкая бактерия Francisella tularensis. При нагревании до 60 °C погибает через 5—10 минут. Носители палочки туляремии — зайцы, кролики, водяные крысы, полевки. В природных очагах периодически возникают эпизоотии. Инфекция передается человеку или непосредственно при контакте с животными (охота), или через заражённые пищевые продукты и воду, реже аспирационным путем (при обработке зерновых и фуражных продуктов, обмолоте хлеба), кровососущими членистоногими (слепень, клещ, комар и др.).
ВОЕННАЯ МЕДИЦИНА СТАЛИНГРАД 1942 ГОД
Глава из книги Кен Алибек, Стивен Хендельман "Осторожно! Биологическое оружие!"
Поступив в 1973 году в Томский медицинский институт на военно-медицинский факультет, я и подумать не мог, что мне когда-нибудь придется заниматься разработкой биологического оружия. До того самого дня, когда один из профессоров дал мне задание, определившее мою дальнейшую карьеру, я мечтал стать военным психиатром. Профессор попросил меня проанализировать неожиданную вспышку туляремии на советско-германском фронте, случившуюся незадолго до сражения под Сталинградом в 1942 году. Это задание относилось, скорее, к курсу эпидемиологии. Большинство студентов недолюбливало полковника Аксененко, лысоватого профессора с суровым, будто каменным лицом, однако я относился к нему с уважением. Он не был таким тщеславным, как другие преподаватели, никогда не упускавшие случая перечислить свои титулы и звания. Я ходил на все его лекции по эпидемиологии. Но они привлекали мое внимание не больше и не меньше, чем другие предметы военной медицины, которыми мы должны были овладеть, прежде чем пройти военную комиссию и получить распределение. Получив задание, я несколько вечеров просидел в институтской библиотеке, листая двадцатипятитомное издание «Истории советской военной медицины в Великой Отечественной войне. 1941–1945 гг.» и доставая с полок пыльные научные журналы военных и послевоенных лет. И вот что я там вычитал. Первыми жертвами туляремии стали немецкие солдаты. Заболеваемость среди них к концу лета 1942 года достигла таких размеров, что даже наступление нацистов на юг России временно прекратилось. Прошла всего лишь неделя после разразившейся в немецких частях эпидемии, и туляремией заболели тысячи русских солдат. Потом болезнь принялась косить и гражданское население, жившее по берегам Волги. Советское командование отправило в этот район десять передвижных военных госпиталей, что свидетельствовало о невероятном количестве заболевших. В большинстве журналов упоминалось об этом событии как о естественно возникшей эпидемии, однако в России таких вспышек никогда прежде не случалось. В одном из изданий по эпидемиологии была приведена следующая статистика: в 1941 году в Советском Союзе было зарегистрировано десять тысяч случаев заболевания туляремией. А в год Сталинградской битвы количество заболевших перевалило за сто тысяч. Однако уже к 1943 году оно снова снизилось до десяти тысяч. Мне показалось странным, что такое количество людей вдруг сразу заразилось туляремией, причем в один и тот же год. Военные силы русских и немцев располагались так близко друг к другу, что одновременная вспышка болезни была почти неизбежной. Единственное объяснение этому — внезапное распыление большого количества микробов туляремии, которое и вызвало эпидемию в немецких воинских частях. Семьдесят процентов заразившихся поступили в госпитали с легочной формой заболевания, что лишь подтверждало умышленное распространение болезни. Входя в кабинет профессора со своим исследованием в руках, я был уверен, что смог решить эту головоломку. Профессор был погружен в чтение свежего номера газеты «Красная Звезда». — Итак, что вам удалось обнаружить? — улыбнувшись, спросил Аксененко и отложил газету в сторону. — Я изучил источники, товарищ полковник, — осторожно начал я, — похоже на то, что эпидемия возникла не случайно. Он смотрел мне прямо в глаза. — Что же, no-вашему явилось причиной? — Предполагаю, что туляремия была распространена намеренно. Профессор оборвал меня на полуслове. — Минуточку, — тихо сказал он. — Сделай одолжение и забудь о том, что ты только что сказал. Я также обещаю забыть об этом. Смутившись, я озадаченно уставился на него. — Все, о чем я тебя просил, это на примере данного случая объяснить, как бороться с эпидемиями, — Аксененко нахмурился, — а ты зарываешься! — и он сердито ткнул пальцем в листки, которые я положил перед ним на стол. — Я не желаю видеть это до тех пор, пока ты все не переделаешь. И не вздумай кому-то еще рассказывать об этом. Поверь мне, иначе ты горько пожалеешь! В переработанном мною докладе не было и намека на то, что вспышка эпидемии туляремии была неслучайной. Однако реакция Аксененко пробудила во мне подозрения, и скоро я уже не сомневался, что именно советские войска распылили бактерии туляремии над расположениями германских частей. Потом или из-за внезапно изменившегося ветра, или из-за заразившихся грызунов, переносивших патоген, эта эпидемия охватила весь регион. Уже много лет спустя после этого случая один немолодой подполковник, еще со времен войны служивший на закрытом заводе по производству бактериологического оружия в городе Кирове, рассказал мне, что один из первых вариантов оружия на основе туляремии был разработан там еще в 1941 году, за год до битвы под Сталинградом. После разговора с ним у меня не осталось никаких сомнений в том, что оно было использовано во время войны. Наши разработчики бактериологического оружия не забыли урока, полученного во время Сталинградской битвы. В послевоенные годы советское военное командование предпочитало рассматривать в качестве объекта не прифронтовую зону, а цели в глубоком тылу врага, подальше от передовых частей, где уже не было бы опасности подвергнуть заражению своих собственных солдат. Битва под Сталинградом была решающей для Советского Союза. Если бы город сдался, то танковые части гитлеровцев неизбежно дошли бы до самого Урала. В боях за Сталинград мы потеряли более миллиона солдат. В результате Сталинградской битвы стратегическая инициатива окончательно перешла в руки Советской Армии, чем было положено начало коренному перелому в ходе войны. Аргументы в защиту использования любых средств ради победы над врагом показались мне достаточно вескими. В результате исследования я сделал для себя один удивительный вывод: болезнь можно использовать как средство ведения войны. И, заразившись этой идеей, я принялся читать все, что касалось эпидемиологии и инфекционных болезней. Неподалеку от армейских бараков на острове Возрождения есть одинокая могила. На небольшом камне неразборчиво высечено чье-то имя. Там похоронена молодая женщина, приехавшая на остров в составе одной из первых групп военных медиков для проведения наземных испытаний у побережья Аральского моря. Она погибла в 1942 году от сапа — болезни, обычно поражающей лошадей. Больше о ней ничего не известно. Десятки, а может, и сотни людей погибли во время проведения научных исследований. Порой их имена значились в секретных документах. Однако факты смерти нигде не фиксировались. И могильная плита на острове — единственное свидетельство публичного признания заслуг тех, чьими трудами создавалась наша программа. История «Биопрепарата», этой биологической военной машины, написана сухим языком официальных отчетов, правительственных приказов, сводок, инструкций, касающихся промышленного производства биологического оружия. Когда я стал заместителем начальника «Биопрепарата», у меня наконец появился доступ к таким документам. Но даже они не давали полной картины всего, что происходило в те годы. Очень осторожно, чтобы не привлечь к себе внимания (большей частью во время неофициальных разговоров с ветеранами, которые знали то, о чем не упоминалось ни в каких документах), мне удалось выяснить многое. Так, я узнал, что в Советском Союзе работы по созданию бактериологического оружия начались задолго до начала Великой Отечественной войны. Через год после революции 1917 года в стране началась гражданская война. Фронт, разделявший Красную Армию и белогвардейцев, простирался через огромную территорию от Сибири до Крыма. Во время гражданской войны, закончившейся в 1921 году, страна потеряла около десяти миллионов своих граждан. Но большинство погибло вовсе не на полях сражений, а от голода и болезней. Уровень смертности во время жестоких эпидемий тифа, продолжавшихся с 1918 по 1921 год, был необычайно высок. Конечно же, тогда даже и не слышали ничего о биологической войне, но было всем понятно, что болезни могут оказаться куда более смертоносным оружием, чем пули или гранаты. Уже в 1928 году издается секретный приказ о том, что тиф является оружием, которое может применяться на поле боя. Но всего за три года до этого Советское правительство подписало Женевскую международную конвенцию, запрещавшую использование отравляющих газов и бактериологического оружия. Но об этом предпочитали молчать, а секретная военная программа сначала оказалась в ведение ГПУ,[5]а в последующем курировалась КГБ. Приказ 1928 года был исключительно важен. Он позволил нашим ученым начать исследования в области эпидемиологии. Уже давно было известно, что антисанитарные условия на полях сражений, грязь и голод трущоб могли послужить началом эпидемии тифа. Его переносчиками являются вши. В отличие от лихорадки, вызываемой бактериями сальмонеллы, тиф — заболевание, вызываемое крохотными микроорганизмами-риккетсиями[6]в форме палочки. Попав в тело человека, риккетсии проникают в кровь и начинают стремительно размножаться, разрушая при этом стенки клеток кровеносных сосудов. Первые симптомы заболевания появляются через семь-десять дней. Обычно все начинается с пульсирующей головной боли и сильного жара. Инфекция вызывает воспаление в пораженных тканях, и все тело покрывается сыпью. Иногда, по мере того как замедляется циркуляция крови в организме, на кончиках пальцев появляются гангренозные пятна. При отсутствии лечения заболевание длится несколько недель. Больной при этом находится в состоянии беспамятства и лихорадочного бреда. Сыпной тиф смертелен в 40 процентах случаев. В двадцатом веке удалось практически покончить с эпидемиями тифа в большинстве стран Европы, но они по-прежнему продолжают свирепствовать в государствах Африки, Южной Америки и Азии. Вакцина против тифа была разработана во время Второй мировой войны. В наше время ею редко пользуются. Изредка она применяется, например, для вакцинации тех, кто отправляется в регионы, где это заболевание остается эндемическим.[7]На протяжении пятимесячного курса вакцина вводится тремя отдельными дозами и обеспечивает наиболее надежную защиту от заболевания. Одно время вакцину использовали для лечения тифа, но со временем решено было заменить ее антибиотиками. Когда Советское правительство впервые решило использовать тиф в качестве оружия, еще никто не знал, каким образом можно контролировать это страшное заболевание. И перед нашими учеными была поставлена задача обуздать его смертоносную силу. Зараженных тифом вшей обычно не использовали для распространения заболевания среди населения. Случайно возникла идея размножать микробы тифа в'лаборатории, а потом распылять их в виде аэрозолей с самолетов. Ранние работы по созданию биологического оружия делались на самом примитивном уровне. Болезнетворные микроорганизмы выращивались в эмбрионах цыплят или в живых организмах, например в крысах, которых убивали, когда концентрация патогенных бактерий достигала максимальной величины. Затем в огромных смесителях эту массу разжижали и далее добавляли к взрывчатым веществам. О начальных экспериментах с вирусом тифа и о приказе 1928 года я узнал из старых отчетов Министерства обороны. В них намеренно опускались детали, присутствовали лишь краткие описания экспериментов и испытаний. Судя по всему, никто не хотел доверять столь важную информацию бумаге. Могу только предположить, что оригиналы записей о тех экспериментах были давно уничтожены. Только с помощью ветеранов, участвовавших в работах или слышавших об экспериментах из рассказов старых ученых, мне удалось собрать по кусочкам эту историю. Первым научно-исследовательским центром, в котором советские ученые приступили к разработке биологического оружия, стала Военная академия в Ленинграде. Небольшая группа военных из ГПУ и ученых из академии пытались найти способ выращивания тифозных риккетсии в больших количествах. При первой попытке культивировать возбудитель тифа в лабораторных условиях использовались, как уже упоминалось, эмбрионы цыплят. Тысячи куриных яиц отправлялись каждую неделю в Ленинград — и это в то время, когда в стране большая часть населения недоедала. В 1930 году ученым академии удалось получить рецептуру тифа в порошкообразном и жидком виде, пригодном для примитивного аэрозольного распыления. Несмотря на строжайшую секретность, которой была окружена работа над этой программой, Советское правительство все же заявило о своих успехах. Маршал Ворошилов, легендарный кавалерист и герой гражданской войны, бывший в те годы народным комиссаром обороны, 28 декабря 1938 года заявил, что Советский Союз намерен и дальше соблюдать Женевскую конвенцию, запрещавшую использование биологического оружия, однако «если наши враги решат применить это оружие против нас, то тогда, уверяю вас, мы тоже будем готовы — и сейчас готовы — обратить его против агрессора на его собственной территории». * * * Программа разработки биологического оружия расширялась. К середине 30-х годов на Соловецких островах появилась научно-исследовательская лаборатория. Из ленинградской Военной академии туда направили ученых и перевезли специальное оборудование. Там и продолжились работы как с тифом, так и с лихорадкой Ку, сапом и мелиоидозом — тяжелым заболеванием, во многом сходным с сапом. Огромную лабораторию на островах построили политзаключенные. Вполне возможно, что заключенные спецлагерей сталинского ГУЛАГа, даже не подозревая об этом, использовались при испытаниях новых видов патогенов. В отчетах того периода, хранящихся в Министерстве обороны, упоминается о нескольких десятках случаев заболевания мелиоидозом. В тех документах, которые попали мне в руки, конкретно не указано, были ли случаи заболевания людей мелиоидозом. Странным мне показался способ систематизации документов: описания девятнадцати случаев лежали в одной папке, одиннадцать — в другой и двенадцать — в третьей. Это было нетипично для отчетов об испытаниях над животными. К тому же симптомы, описанные в них, определенно указывали на то, что речь может идти только о людях. На Западе много раз обвиняли Советский Союз в проведении экспериментов с биологическим оружием на живых людях, но сам я никогда не видел документов, которые бы это подтверждали. Проводимые эксперименты порой становились последними для самих же ученых. Например, в самом конце доклада об экспериментах с чумой, проводившихся в конце 30-х годов, сделана лаконичная приписка: «Данный эксперимент не закончен вследствие смерти исследователя». В другом, поступившем примерно тогда же, отмечалось, что во время испытаний рецептуры сапа случайно заразились двадцать рабочих. В докладах, естественно, не упоминается ни о том, умерли ли те несчастные рабочие, ни где именно проводились испытания. Однако в те годы, когда еще не было антибиотиков, смертность от подобных заболеваний была чрезвычайно высокой. Работы с биологическими веществами продолжались. Лаборатории в Ленинграде и на Соловецких островах представляли такую огромную ценность, что, когда в 1941 году началась война, немедленно был отдан приказ об их перемещении в глубокий тыл. Лабораторное оборудование, колбы с ферментами, стеклянные ампулы и пробирки со всем содержимым погрузили в поезд и отправили в Горький. В тот день, когда состав прибыл в город, немцы в первый и последний раз за время войны бомбили Горький. Охваченное паникой, наше командование приказало, чтобы поезд следовал дальше. Так поезд оказался в Кирове. Начальник этой операции, пользуясь своими полномочиями, приказал как можно быстрее разместить перевезенное оборудование в госпитале для тяжелораненых, который находился в самом центре города, на Октябрьском проспекте. Куда были отправлены лежавшие там раненые, неизвестно. Через несколько недель заработала вновь созданная производственная линия. И ее важность в дни войны была вскоре доказана. Подполковник, рассказывавший мне о промышленном производстве бактерий туляремии в Кирове, высказал также предположение, что в 1943 году, когда немцы отступали из Крыма, произошла вспышка лихорадки Ку среди немецких солдат и что это была попытка командования применить против врага новый вид созданного в лабораториях биологического оружия. Мне так и не удалось узнать что-либо еще об этом случае, одно могу сказать точно: до того времени о лихорадке Ку в Росси никто не слышал. В Киров помимо вышеуказанных лабораторий были переправлены несколько военных заводов по производству снарядов и деталей для самолетов. Город был переполнен беженцами. А ученые между тем переживали, что, лишившись Соловецких островов, не могут проводить испытания. Для испытательного полигона нужно было искать другое место. Оно должно было быть безлюдным и находиться на безопасном расстоянии, чтобы исключить возможность заражения гражданского населения. Поиски в конце концов привели на остров в Аральском море. Вскоре исследования принимают неожиданный поворот. В сентябре 1945 года советские войска при освобождении Маньчжурии захватили японские военные лаборатории «отряда 731», или отряда Управления по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии, где японцы работали над созданием биологического оружия. Это подтверждали и документы, находившиеся на заводе, и свидетельские показания пленных японцев. Руководил комбинатом генерал-лейтенант Широ Исия. Под его началом проводились эксперименты с сибирской язвой, холерой, дизентерией и чумой на пленных из США, Великобритании и других стран. Кроме этого, над Маньчжурией японцы с самолетов разбрасывали контейнеры с блохами, зараженными чумой и другими патогенами. Это привело к гибели большого числа людей в сельских районах Китая. Документацию, захваченную у японцев, отправили в Москву для более тщательного изучения. В ней содержались чертежи комплексов заводов по производству биологического оружия, которые были и больше, и совершеннее тех, что имелись в то время в нашей стране. В Свердловске в 1946 году по приказу Сталина был построен новый военный научно-исследовательский комплекс. При его создании советские инженеры и конструкторы активно использовали чертежи и знания японцев. В 1953 году Хрущев поручил возглавить работу с биологическим оружием 15-му Управлению. На протяжении более двадцати лет Управлением руководил генерал-полковник Ефим Смирнов. Он свято верил, что биологическое оружие — это оружие будущего. Когда в 1956 году министр обороны маршал Георгий Жуков заявил, что Москва в следующей войне уже будет иметь не только химическое, но и биологическое оружие, это вызвало на Западе большой резонанс. При Министерстве сельского хозяйства было создано целое управление, занимавшееся разработкой оружия поражающего скот и уничтожающего урожаи зерновых. Программа в министерстве имела кодовое название «Экология». В рамках этой программы ученые создали несколько разновидностей оружия: ящура и чумы крупного рогатого скота; африканской свиной лихорадки — для уничтожения свиней, пситтакоза и орнитоза — для уничтожения домашней птицы. Как и в случаях с другими видами биологического оружия, их предполагалось распылять с самолетов. После распыления огромные районы, где процветало скотоводство, превратились бы в один громадный могильник. Даже если бы удалось заразить вирусом всего лишь нескольких животных, контагиозная[8]природа данных микроорганизмов способствовала бы тому, что вспышка эпидемии очень скоро охватила бы обширные районы. По всей стране строились все новые и новые заводы и научные комплексы, занимающиеся биологическим оружием. И то, что многие из них располагались в крупных городах, свидетельствовало о том, что руководство страны мало заботилось о жизни и здоровье своих граждан. В Алма-Ате (теперь Алматы), через улицу от дома, где я рос, находилось огромное здание фабрики, которое медленно разрушалось и служило лишь площадкой для игр соседским ребятишкам. От фабрики остались сваленные грудой остовы машинного оборудования, глухие туннели, которые казались еще более таинственными благодаря развешанным повсюду огромным знакам «ОСТОРОЖНО!» После уроков мы обычно перелезали через забор и, пробравшись через груды металлолома, играли в прятки между цистернами, выкрашенными по-армейски в зеленый цвет. К счастью, никому из нас не приходило в голову открыть хотя бы одну из них. Много лет спустя, получив возможность заглянуть в старые отчеты, я выяснил, что фабрика до начала 60-х годов находилась в ведении Министерства сельского хозяйства и называлась «Биокомбинат». В случае войны именно там производились бы патогены и токсины для уничтожения скота и посевов.
================
Канатжан Байзакович Алибеков, известный в США как доктор Кеннет Алибек, родился в 1950 году в Казахской ССР. Он — ученый-микробиолог, специалист в области инфекционных заболеваний и иммунологии, доктор биологических наук, полковник.
Закончив в 1975 году военный факультет Томского мединститута по специальности «инфекционные заболевания и эпидемиология», Канатжан Байзакович в течение семнадцати лет работал в объединении «Биопрепарат», занимавшемся разработкой и испытаниями биологического оружия. С 1988 по 1992 годы занимал должность первого заместителя начальника Главного управления «Биопрепарат», был научным руководителем множества программ по разработке биологического оружия и биозащиты. По праву считается одним из ведущих специалистов мирового уровня в области иммунологии, биотехнологии, биохимического синтеза, а также острых и хронических инфекционных заболеваний.
В 1990 году Канатжан Байзакович направил М.С. Горбачеву докладную записку, где аргументированно настаивал на полном закрытии программы биологического оружия в СССР, а после получения согласия лично руководил ее ликвидацией. После этого был руководителем международной комиссии, инспектировавшей биологические военные объекты США.
В начале 1992 года, считая биологическое оружие самым аморальным из всех существующих, уволился из Управления по причине несогласия с дальнейшим продолжением разработок.
Менее чем через год эмигрировал в США, где за семь лет в соавторстве с журналистом Стивом Хендельманом написал и выпустил книгу «Biohazard» (в русском переводе «Осторожно! Биологическое оружие!»).
Личность Кена Алибека вызывает самые противоречивые суждения — в США и Европе его считают человеком, остановившим гонку биологических вооружений, а среди представителей военных кругов бывшего СССР он воспринимается как предатель Родины, уничтоживший крупную военную программу и сделавший ее достоянием гласности.
В настоящее время занимает должности профессора George Mason University и руководителя National Center for Biodefense. Кроме того, занимается разработкой методов лечения поздних стадий онкологических заболеваний и преподавательской деятельностью.
Шульц (14.05.2013, 17:03) писал:Джугашвили англ. Жид - Jew (Джу)
Бред полный. В грузинском языке нет слова «джуга», еврей будет «эбраэли» или, уничижительно, - «урия». А грузинская фамилия образованная от АНГЛИЙСКОГО слова - это словоблудие.
Шульц (14.05.2013, 23:02) писал:С советской стороны в зоне поражения наводнением находилась большая часть из 200 тыс. ополченцев области
Весь народ поднялся на защиту своей Родины. Десятки тысяч запорожцев пошли на фронт. В городах и селах Запорожской области создавались истребительные батальоны, отряды народного ополчения. В Запорожье к этим военным подразделам вошло около 45 тысяч человек. В Мелитополе было сформировано два полка народного ополчения, в Пологовском районе - 36 пеших и конных взводов и 9 санитарных дружин. Общее количество ополченцев в области достигла 200 тысяч человек.
И как это ополченцы Бердянска, Мелитополя, Пологов и других населенных пунктов могли попасть под затопление? А в Запорожье было только 45 тысяч ополченцев и других добровольческих формирований. И они благополучно участвовали в обороне Запорожья, в эвакуации имущества заводов. Посему всех их записывать в утопленники - глупо.
Цитата:стрелковая дивизия (один из ее полков оставался на о. Хортица), полк НКВД, два артиллерийских полка, а также более мелкие подразделения. Личный состав этих частей суммарно насчитывает более 20 тыс. бойцов
Смотри карту. Согласно ей полк НКВД и ополченцы находились ВЫШЕ плотины и никак не попадали в зону затопления.
Дальше - два артполка находились на высотах, зенитно-артиллерийский полк у плотины, ж.д. станции и "Запорожстали". Медики и тыловики также были в городе. А ЗАПОРОЖЬЕ НАХОДИТСЯ НА ВЫСОТАХ НАМНОГО ВЫШЕ ЗОНЫ ЗАТОПЛЕНИЯ.
Под затопление могла попасть только 274 стрелковая дивизия. Но как я уже писал эта дивизия благополучно обороняла Запорожье до начала октября, отбив в начале сентября остров Хортицу. Как-то не тянет на "утопленную".
Шульц (14.05.2013, 23:02) писал:Кроме того, в ночь на 18 августа в широкой полосе от Никополя до Каховки и Херсона начался отход на левый берег двух общевойсковых армий и кавалерийского корпуса. Это еще 12 дивизий (150-170 тыс. солдат и офицеров).
Как я уже указывал - эти части БЛАГОПОЛУЧНО ПЕРЕПРАВИЛИСЬ ЧЕРЕЗ ДНЕПР.
Шульц (15.05.2013, 23:32) писал:никакой режим не достиг больших «успехов» в биологической войне, чем Советский Союз
Во как. Ведь нашелся честный человечище, раскрыл глаза всему миру на бесчеловечность кровавой гэбни и коварство тоталитализма ::034:
Шульц (15.05.2013, 23:32) писал:В 1969 президент Никсон отказался от использования такого оружия, и США прекратили свои обширные операции биологической войны, ограничившись после того исследованиями защитных мер, такими как иммунизация.
Скат (16.05.2013, 09:44) писал:И как это ополченцы Бердянска, Мелитополя, Пологов и других населенных пунктов могли попасть под затопление? А в Запорожье было только 45 тысяч ополченцев и других добровольческих формирований. И они благополучно участвовали в обороне Запорожья, в эвакуации имущества заводов. Посему всех их записывать в утопленники - глупо
Что касается советчины, я уже давно перестал логически мыслить, и что-либо выдумывать самому, т.к. все резко нуждаются в документах, печатях, архивах и т.д. По-этому цитирую историков.
Шульц (14.05.2013, 23:02) писал:Вы случайно историком не являетесь? А то советская история многое теряет, без такого истархова.
Шульц (16.05.2013, 15:13) писал:Что касается советчины, я уже давно перестал логически мыслить, и что-либо выдумывать самому, т.к. все резко нуждаются в документах, печатях, архивах и т.д. По-этому цитирую историков.
Итак. Что же за "историки" на которых Вы ссылаетесь:
Фёдор Петрович Пигидо, псевд. Правобережный, укр. Федір Петрович Пігідо (1 октября 1888, с. Стайки, Киевская губерния — 11 ноября 1962, Фельдмохинген, ок. Мюнхена) — культурный деятель украинской диаспоры в Германии. Важнейшим произведением является исторический труд «Великая отечественная война» (переиздан на Украине в 2000-е гг.), где он в систематизированной форме излагает собственные воспоминания и воспоминания других очевидцев. Пигидо пишет о зверствах немцев, и о деятельности советской власти в 1930-е гг. и в период эвакуации, которые он определяет как преступные. К украинским националистическим движениям (ОУН, движение Бульбы-Боровца и др.) Пигидо не проявляет интереса и упоминает их лишь мельком, как пособников немецких оккупантов. В то же время, подход его нельзя назвать беспристрастным — Пигидо неоднократно использует термин «большевистская оккупация».
Руммо А.В. является публицистом и автором популярных во время перестройки "антисоветских страшилок". И уж никак не историком. Никаких ссылок и научных обоснований своей цифры в 100 тыс. погибших он не представил.
Единственный историк в этой компании - В. М. Мороко - НИКАКИХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ своей цифры не предоставил.
Цитата из его работы, на которую ссылаются: Повернемося до визначення загальної кількості тих, кого так чи інакше зачепив дніпровський потоп. Відштовхуючись від наведених нами вище даних назвемо орієнтовну цифру 450 тис. осіб. Можливо, саме на підставі подібних розрахунків А. Румме писав про 75 – 100 тис. загиблих внаслідок висадження Дніпрогесу. При цьому він, як і Ф. Пігідо, слушно зауважував: ймовірно [3, с. 128]. Нам запропонована Румме цифра все ж видається перебільшенням. Якщо її прийняти, доведеться погодитися з тим, що повінь забрала життя кожного четвертого – п’ятого, хто потрапив в її зону. Це все ж, мабуть, не відповідає дійсності. Але й два – три десятки тисяч жертв, про яких, на наш погляд, можна говорити, теж свідчення масштабної катастрофи.
НИКАКИХ ДАННЫХ, ДАЖЕ НИКАКИХ ВОСПОМИНАНИЙ о погибших в плавнях южнее Запорожья не было предоставлено.
Кроме как в воспоминаниях жителей Хортицы никаких других фактов подтверждения гибели людей в результате подъема воды НЕТ.
Никаких НАУЧНЫХ подтверждений своей цифре в 20 тысяч погибших в своей статье Мороко НЕ ПРИВЕЛ.
гражданин
гражданин
гражданин
гражданин
гражданин
гражданин
гражданин