Две миниатюры

nikolay13 писал:Я там его уже все прочитал.Ага, его морпехов, "лосей", постоянные поиски съедобного, надо читать с подготовленным прессом. Иначе болеть будет.

100%

Паршивое что-то настроение.

Расскажу ка о том, как проходили блокпосты в Ираке. Блокпосты там на въезде-выезде из каждого города, на мостах и на пересечении основных дорог. Самые крутые посты на дорогах у Мосула. Там окопы в три ряда, пулемёты, бодрые солдаты и выносные огневые позиции. К встрече с бандитами, вообщем, готовы.

Когда подъезжаешь к блокпосту, опускаешь стекло. Останавливаешься. В салон заглядывает башка бойца, второй с пальцем на курке и со снятым предохранителем ласково смотрит со стороны. Башка удивляется русским рожам, тельникам и бодрым взглядам и выдает пару фраз на курдском и потом уже что-о понятное: "Араби? Турки? Инглези? Американи?". На что наши рты рьяно вопят "Руси, руси". После чего обычно происходит словесное братание и международные возгласы "Калашников! ОК!".

Но не всегда. На одном из блокпостов башка вдруг после криков "Руси" выдала слово "Котек". Мы офигели и задумались. Змей осторожно спросил: "Отдать ему Кодак? А башка не треснет?". Солдат, видя наше замешательство, дико напрягся и уже угрожающе стал спрашивать и повторять зловещее слово "Котек?!". Мы в шоке. Проснулся Полквоник Д. и стал что-то говорить на арабском, чем поверг в шок солдата тоже. Обстановка накалялась. И тут моё тело рефлекторно и неожиданно выдало гениальную фразу: "Мяу, бля"! Вы бы видели как заулыбался курдский солдат! Как Штирлиц после литра самогона! Он засиял! Он протянул мне руку и сказал что-то вроде "теперь я верю, что вы русские". Долго вслед он нам махал автоматом и кричал "Котик", "Мяу"! Сцуко, я аж прослезился.

Но иногда бывает и другой сценарий. Солдат спрашивает "Талабани (президент Ирака)? Барзани (президент Курдистана)?" или совсем грозно "Саддам?". Т.е. пытается определить наши политические взглдяы на жизнь во Вселенной. А у Полковника Д. есть кепка, которую ему подарил сын. На кепке вышит Боб Марли. И Полквоник в ней по Ираку рассекает. И вот на вопрос "Саддам" как-то Полковник гневно тыкает в кепку у себя на голове и грит "Марли. Боб Марли". Действует всегда безотказно. Пропускают сразу. Радостно цокают и кивают. Жизнь налаживается.

Вот так и жили.

Маленькая дорожная зарисовка хорошего человека Ильи Плеханова, что еще месяц назад был в Ираке...

Небольшая миниатюра. Хоть и не совсем серьезная. Но в жизни всегда может случиться хорошее, даже из-за плохого.
-------------------------------------------------------------------------------- --------------------
Олег БЛОЦКИЙ

УРОК МУЖЕСТВА

Под вечер курсанта пятого курса Абросимова вызвал начальник курса и объявил:
- Завтра, товарищ Абросимов, Вам предстоит быть в сто тридцать шестой общеобразовательной школе в девять ноль ноль утра. Форма одежды парадная. Обязательно наденьте медали. В третьем классе состоится урок мужества. Вы у нас были в командировке в Афганистане. Вам и карты в руки. Только, прошу, товарищ Абросимов, без самодеятельности. Урок мужества все-таки. По газетному и покороче. Мы на Вас надеемся. В Институт прибудете послезавтра в восемь тридцать.
- Есть, - ответил Абросимов, обалдевший от внезапно свалившегося счастья. Он легально сваливал из Института на целых полутора суток.

- Дорогие ребята, - говорила смазливая молоденькая учительница, которая впервые в жизни видела своего ровесника - кавалера боевых наград, фронтовика - и от этого очень смущалась, - сейчас перед нами выступит Игорь Сергеевич Абросимов, военный переводчик, который, как Вы видите, очень легендарная личность, человек с боевыми наградами в наше мирное время...
Абросимов дальше вступительную часть предпочитал не слушать, рассматривая стройную ладную фигурку молодой незамужней училки, и заранее прикидывал, как же сделать так, чтобы обед с Татьяной Ивановной плавно перетек в ужин, а затем и ранний завтрак. Впрочем, решил неприхотливый Абросимов, можно и без завтрака. Главное - чтобы с "комплексом вольных упражнений" и побольше, побольше, да поактивнее, поактивнее.
Затем учительница предоставила ему слово и Абросимов, откашлявшись, и стараясь производить большее впечатление собственно на училку, а не на маленьких - все на одно лицо - засранцев из третьего класса, принялся говорить.
Все шло гладко ровно до тех пор, пока лопоухий пацан, пихавшийся с соседкой с белым бантиком локтями, не выдержал и хлопнул ее линейкой по спине, крикнув:
- Дура набитая!
Абросимов осекся.
Татьяна Ивановна покраснела и ужасно возмутилась. Она подскочила к Абросимову, развернулась к пацаненку лицом и строго сказала:
- Соловьев, ты сейчас поступил очень дурно. Разве можно называть кого-либо такими плохими словами? То, что ты сейчас сделал - дурно, гадко, отвратительно.
"Кранты, - уныло подумал Абросимов, - накрылся ужин с завтраком. Правильная слишком. Не подъедешь".
Но тут на помощь Соловьеву неожиданно пришла соседка. Девчушка стала тянуть руку, а потом, не выдержав, громко, от души, удивилась:
- Разве это плохое слово? Это совсем не плохое слово. Вот когда папа ругается с мамой - он говорит плохие слова.
И, возмущенная учительской несправедливостью к Соловьеву, девочка стала бойко перечислять слова, загибая пальчики на руке и пристально глядя на Абросимова чистыми глазенками, ища в представительном дяде военном защиты и поддержки.
"Ни хрена себе, - неприятно удивился Абросимов, - да у меня в Афгане словарный запас был раза в два меньше. Во дает наша смена!"
Татьяна Ивановна остолбенела и непроизвольно раскрыла очерченный помадой ротик.
"Пора приступать", - не терял надежды Абросимов и слегка прикоснулся пальцами к руке училки. Та очнулась, крепко схватила курсанта за ладонь и решительно произнесла:
- Это гадкие, грязные слова, Леночка. Неужели твоя мама ничего не говорит за это папе?
- Конечно, говорит! - радостно закричал невинный ребенок. - Еще как говорит! Даже лучше папы говорит!
И Леночка вновь начала загибать пальчики.
"Ёлы-палы, два последних выражения следует запомнить, - машинально отметил Абросимов, изящно охватив пунцовую училку за талию и транспортируя к стулу,- такого еще никогда не слышал".
Татьяна Ивановна, стуча зубами, выпила стакан лимонада, услужливо поднесенный Абросимовым, и обвела класс глазами, полными слёз:
- Дети, не слушайте Леночку. Этого не может быть!
- Может! - радостно заорали третьеклашки, твердо знающие, что старших обманывать нельзя, и, вскочив с мест, потянулись к учительнице.
- И мой папа так говорит!
- И мой!
- А я ещё не такие слова знаю!
И школьники начали выкрикивать наперебой всё то, что услышали они на улице или дома.
У Татьяны Ивановны закатились глаза и, казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Утром в Институт Абросимов не шагал, а летел. Вышло даже лучше, чем он мечтал. Маленькая шпана настолько расстроила Татьяну Ивановну, что курсанту пришлось утешать училку сначала в кафе, а потом - всю ночь - на квартире друга, который был в командировке.
Утешения вышли настолько страстные и взаимные, что Абросимов в миллионный раз поблагодарил урок мужества и маленьких чересчур грамотных шалопаев.
-------------------------------------------------------------------------------- --------------------