Надоелло (18.01.2013, 08:41) писал:шо говорят офффициальные лицы организации объединенных наций
Был такой деятель от Украины в ООН во времена СССР ( 1981—1991 — секретар правління Спілки письменників СРСР) . - Виталий Коротич. Он в то время написал книгу - "Лицо ненависти", я ее читал еще в 80-х. Советую прочитать... Правда щас он стал патриотом независимой Украины и живет в США, поменял взгляды... : -)
не, чувак в натуре невменяемый. штатов от оон не отличает. это к вопросу про коротича. спесиально ж привел не западных экпертов. нейтральных. потому как западные ващще ту рашу по стенке размазали бы. и чё не размазать? ведь -
Надоелло (18.01.2013, 12:32) писал:штатов от оон не отличает. это к вопросу про коротича.
Цитата из книги: Снег в Нью-Йорке выпал двенадцатого декабря. Первый нью-йоркский снегопад пришелся на день отлета советских делегаций с заканчивающейся сессии ООН, и белый город - для особо "вменяемых"....
Надоелло (18.01.2013, 12:32) писал:Я побывал в 55 странах мира и только в одной
Можно и в 100 побывать и нихрена не понять и не увидеть...
Цитата:Группа православных активистов намерена собрать в Интернете 100 тысяч подписей, чтобы запретить в российских школах и университетах преподавание астрономии. По их мнению, современные данные, собранные наукой, могут нанести вред укреплению православной веры и других традиционных для России религий. Наиболее радикальные подписанты призывают к закрытию обсерваторий и планетариев, а также запрету на продажи в РФ телескопов с кратностью увеличения более 40.
Цитата:Группа православных активистов намерена собрать в Интернете 100 тысяч подписей, чтобы запретить в российских школах и университетах преподавание астрономии. По их мнению, современные данные, собранные наукой, могут нанести вред укреплению православной веры и других традиционных для России религий. Наиболее радикальные подписанты призывают к закрытию обсерваторий и планетариев, а также запрету на продажи в РФ телескопов с кратностью увеличения более 40.
Я начну с того, почему я решила идти в гражданский суд и оспаривать так называемые "нарушения". Со стороны или, как говорят на зоне, "с воли", представляется, что это нужно для УДО. Нет здесь никаких иллюзий, я знаю, что в политическом деле говорить о таких формальностях, как поощрения или взыскания, и вообще о самой процедуре УДО - это есть нелепо. И поэтому я здесь не в преддверии УДО. Я здесь по другой причине. Я полагаю, что когда совершается так много жестов направленных на несправедливость, необходимо, что людям необходимо говорить о положении вещей. И формальный исход этого процесса - признание действий администрации колонии незаконными - для меня это как бы символ того, к чему я стремлюсь. Я полагаю, что тюрьма транслирует общее положение вещей в России. Мы все знаем что такое принуждение, бессилие, бесправие. В колонии мы окружены приказами или обязанностями в зависимости от того носим мы мундир или халат с биркой. Внутри обычная усталость и тоска по справедливости. Я хочу просто напомнить о том, каким образом мы живем, как мы существуем в колонии, о том, для чтобы потом не требовалось сказать, что я не знал или что все так делали. Я хочу заявить, что не все, не все так делали, и я тому живое подтверждение. Я хочу сказать о том, что есть выбор, есть свобода выбора в действии любого человека, будь то осужденный за преступление, сотрудник администрации или суд - выбор есть всегда между несправедливым решением и решением справедливым. Здесь в колонии есть много осужденных, которые очень хотели бы сказать свое слово, которые очень хотели бы заявить о своем несогласии с теми действиями (а эти действия носят систематический характер), которые производит администрация учреждения относительно них. Но эти осужденные - они, во-первых, боятся это сделать, а, во-вторых, они просто не знают, каким образом это делается. Им никто не объясняет, что то или иное действие администрации можно обжаловать в суде - никто нам этого не говорит, абсолютно замолчанный факт. Но если вдруг кто-то из осужденных все-таки решается написать в прокуратуру, обжаловать то или иное действие, совершенное над ним, то когда приезжает проверка, она чудесным образом находит, что все законно, хотя чаще всего все гораздо проще - жалобы не выходят за пределы колонии. У нас в ИК-28 очень много людей, осужденных за наркотики, очень много наркоманов, и многие из этих людей принимают наркотики практически с детства, и они очень хотят вылечиться. Мне очень многие люди подходили ко мне и говорили о том, что они хотят быть здоровыми, хотят вылечиться, они хотят, чтобы им помогли. Я вижу их каждый день идущих строем на фабрику, а после работы на фабрике разгребающих лопатами снег. Всю зиму они убирали снег с участков, волоча его в волоках по земле, складывали в огромную гору, чтобы весной теми же лопатами эту гору разбрасывать. И это здесь, здесь в колонии, это называется труд. Это набор действий с минимальной пользой и максимальной нагрузкой, от которой осужденный не имеет права отказаться. Осужденный в принципе не должен спорить, отказываться, создавать проблемы. Проблема там такая скажу вам - делать норму. Норма - это вообще универсальная категория в России и преступный психологический термин. Люди выполняют норму, следуют норме, наследуют норму. Норма - властный режим, как говорят у нас в женской колонии. Эти слова - закон, легко заменяемый словом федеральный. Этот режим в колонии, в рамках которого действуют и осужденные, и администрация, не нравится никому, поверьте мне. Всем было бы гораздо проще без него. И я не говорю, что режим вообще не нужен. Я лишь подчеркиваю, тот факт, что он остро, очень остро, нуждается в изменениях. Почему? Во-первых, потому что этот режим, все эти правила, даже эти правила внутреннего распорядка, они не направлены на развитие и созидание личности. Они, напротив, являются бюрократической процедурой, это является неким бюрократическим клубком, в котором запутаны абсолютно все участвующие. В этом клубке человек увязает, и по сути он вынужден не жить, а выживать и терпеть. Достаточно посмотреть по статистике, публикуемой правозащитниками, чтобы понять, что уголовно-исправительная система Российской Федерации не работает. То, что заключенный, осужденный, встал он или не встал на 15 минут позже, ни на что не влияет кроме психологического состояния, к сожалению, осужденного, потому что последующие процедуры, в частности, дисциплинарная комиссия вызывают огромнейший стресс. Эти 15 минут не влияют на трудоспособность. То есть осужденный не опаздывает на работу, не опаздывает на учебу. Ничего вообще не происходит и не меняется за эти 15 минут. Кроме записи в личном деле о налагаемых взысканиях. Налагаемые взыскания обычно влияют на УДО. И вот здесь возникает самый главный момент. Администрация манипулирует осужденными посредством УДО. И эта манипуляция построена на чувстве страха. Она развивает в заключенных такие качества, как замкнутость, зависть, злость, лицемерие. Способствует деградации личности, развивает повсеместную ложь и обман. И в итоге мы имеем общество рессентимента* на автономном участке пространства, огражденном колючей проволокой. И ничего общего с исправлением данная система не имеет. Я хочу сказать, что в какой-то момент мы должны остановиться. Мы все вместе должны просто сказать "стоп" данной процедуре, хотя бы на время вот этого суда. Просто остановиться и вспомнить, что УДО - это не три буквы. Это многие-многие годы, которые многие люди не могут воспринимать как ответственную духовную практику. Люди ломаются за эти годы. Они ломаются физически и нравственно, от усталости, от того, какое количество низости и предательства, с которым они сталкиваются, превышают тот предел, к которому они были готовы. И да, можно стать крепче, можно стать выносливее, можно стать расчетливее. Но эти качества - выносливость, расчетливость - они не дают основы для того, чтобы человек избавился от зависимости. В частности, от наркотической или алкогольной зависимости, от которой страдает большинство осужденных в ИК-28. А вот интеллектуальная и этическая деградация как раз способствует возвращению за колючую проволоку. И есть люди в колонии, для которых зона - это дом. Они не знают другой жизни. И они не хотят другой жизни. Они возвращаются. Они возвращаются к тому, что здесь в колонии за них все решат. Им все покажут, их посадят за швейную машинку, они будут шить форму по 8 или по 12 часов. Потом им дадут лопату. А потом, может быть, через годик или другой, им разрешат что-нибудь в качестве поощрения. Такие негласные поощрения, посредством чего осужденный может считаться привилегированным. Эти вещи, это просто смешно. Он получает, например, куртку другого цвета. Или он спит не на верхней полке в палате, а на нижней. Вот эти вот вещи, которые никакого отношения к действительному развитию не имеют абсолютно. Это мелочи, но здесь все завязано на этих мелочах. Я хочу сказать, что лопата как символ, она является.. она не дает представления преступнику, зачем нужен закон. Что закон обычно в демократическом государстве создается по запросам и по потребностям общества. Я хочу сказать о том, что есть очень многие,.. в том числе я являюсь человеком, которому присуще бунтарство, которому не чуждо, близко искусство. И я являюсь человеком, который, собственно, всю сознательную жизнь связан с искусством. И я говорю о пользе закона тем людям, которые этот закон должны исполнять и разъяснять осужденным. Мне кажется, что у меня есть предложение несколько минимизировать абсурд и расставить все по местам. То есть я хочу, чтобы представители закона начали разъяснять этот закон тем, кто его не исполняет. В данном случае это осужденные за преступления. Так как я нахожусь в статусе осужденной за преступление, то неплохо было бы, если кто-нибудь начал бы разъяснять мне закон в деталях, а не скрывать положения закона от меня. Я верю в то, что поступок совершила от чистого сердца, в данном случае это мой поступок - то, что я пошла в суд за всех, кто бесправен, за всех, кто не имеет слова, за всех, кто просто лишен этого слова теми, кому дана власть, что этот поступок как-то увенчается победой, и что мы победим на этом процессе. Потому что насилие, которое совершается над созидательным началом человека, оно не может продолжаться бесконечно. И я хочу сказать, что вещи, связанные с юридическими процедурами, с юриспруденцией - это то, что мне совсем не близко. Я в этом не разбираюсь и мне это чуждо. Как-то философ Хайдеггер говорил, о том, что язык это дом бытия, такой очень известный мыслитель. Так вот, бытие внутри языка в объектах, спецобъектах, положениях, приложениях, ведомственных приказах, ведомственных актах, этапах - это... Это... для меня - это кошмар. И я это чувствую на этом процессе, я здесь просто погибаю. Я нуждаюсь в самореализации и нуждаюсь в том, чтобы заниматься тем, к чему, на мой взгляд, я была призвана. И мне очень хотелось бы этим заниматься. Мне хотелось бы скорей уже выбраться и начать заниматься тем, что я должна делать. Я верю в то, что скоро это произойдет и вот это, по крайней мере, тот результат, который мы имеем сейчас, эта всеобщая виктимизация осужденных, по крайней мере это прекратится. И возможно, я допускаю тот факт, что, возможно решение уже как-то принято и, возможно, не в нашу пользу, но посредством вот этого процесса, проживя вот эту неделю, возможно, сотрудники администрации и поймут. Поймут в первую очередь то, что мы люди, и халат с биркой ничего не решает. Мы люди. Это всё.
Цитата:Тема выпускного сочинения на экзамене 1958 года была странной. «Если б немцы победили?». Витя П. напряг все свое воображение и заскрипел пером. Увы, получался какой-то чудовищный невообразимый список нелепостей. Такого в России никак не могло бы случиться. Да ведь и победили в конце концов не немцы. 1. Промышленности в стране практически никакой не останется, оккупанты будут озабочены только выкачиванием природных ресурсов с наших территорий. 2. Вместо народных милиционеров из народа будут полицаи из отребья, их будет очень много, а народ их будет бояться больше бандитов. 3. На каждом выезде из города полицейские будут проверять тех, кто собрался уехать или приехать. Каждый житель будет обязан регистрироваться в полиции по месту жительства. 4. Для поддержания страха создадут дикие отряды из горных народов. Они будут время от времени нападать на местное население, грабить и убивать. 5. Правителей наберут из особо подлых местных жителей. Дети и жены правителей будут жить для безопасности за границей. А сами они сменяться тут по вахтовому методу. 6. Вся знать будет ездить только на черных немецких машинах с сиренами. Простым людям во время проезда их нужно будет убегать на обочину, ждать пока проедут. 7. Самым популярным учением от общей безысходности станет в конце концов фашизм. Только русский. 8. Немецкие товары будут считаться в России самыми лучшими и желанными. 9. Президент по-немецки будет говорить намного лучше, чем по-русски. 10. Вместо водки будут везде рекламировать и продавать пиво, как в Германии. 11. Те, кто воевал против немцев, будут получать гроши, а по праздникам скудный сухой паек. 12. Убитых на войне русских похоронят в общих могилах, лишь бы отметить как-то захоронение. 13. Большая часть мужского населения страны пройдет через лагеря. Чтобы сломить волю к сопротивлению. 14. Преподаватели и врачи на оккупированных территориях будут получать содержание по минимуму, только чтобы население сокращалось и оскотинивалось не очень быстро. 15. На дальних окраинах России, типа Приморья, возможно сохранятся партизаны. Они будут нападать на полицаев, но запуганное население помогать им ничем не будет. 16. Дороги строить не будут, а бензин сделают подороже, чтоб народ сидел по домам. 17. Оружие народу будет строго-настрого запрещено иметь, чтоб вдруг не взбунтовались. 18. Для жизни населению настроят дешевых бараков с низкими потолками, по 8 метров на человека. 19. Самым расторопным и умным дадут возможность уезжать и жить за границей, это будет считаться большим жизненным успехом. 20. Главным врагом России объявят Америку. Вера Павловна долго размышляла над оценкой. И поставила 3 за хорошую фантазию.
старейшина