Епископ Владимир: «В Кременчуге я встретил людей добрых, открытых… людей глубокой веры»

Начавший было в интернете работу сайт епархии ныне встречает посетителей вывеской «Проект закрыт», и информационная работа о жизни Православия в регионе у местных тружеников на церковной ниве ещё впереди. С детства при Церкви, с 19 лет в священном сане, владыка Владимир писал иконы, возрождал и отстраивал храмы, находясь в течение 15 лет неотлучно при митрополите Луганском и Старобельском Иоанникии как его личный секретарь…

17 ноября 2008 года решением Священного Синода УПЦ он был определён епископом Кременчугским и Лубенским. С какими мыслями ехал молодой архипастырь на свою первую епископскую кафедру; с чем столкнулся на месте и в чём видит свою первоочередную задачу как правящего архиерея; на что в своём служении намерен пока что закрывать глаза, а что вызывает у него добрую улыбку — читайте в первом интервью епископа Владимира.


- Ваше Преосвященство, расскажите, пожалуйста, о себе, о своём служении в Церкви до архиерейской хиротонии.
— Родился я 8 сентября 1973 года в городе Луганске в семье служащих. Окончил обычную среднюю школу в этом же городе. Никуда не переезжал, всё время жил на одном месте. По окончании 8 класса поступил в Луганское государственное художественное училище, потому что параллельно с обучением в средней школе также посещал художественную.

Надо сказать, что в тот период я часто ездил в гости к бабушкам, которые тогда жили в Москве. И будучи как-то в Троице-Сергиевой Лавре, получил благословение на поступление и дальнейшее занятие иконописью, хотя, как по мне, никаких особых данных у меня не наблюдалось. Но я пошёл, сдал экзамены и сразу же в художественной школе меня перевели во второй класс. Затем я успешно сдал экзамены в училище. Окончил его по классу живописи с отличием. Учителя всегда говорили, что я человек талантливый, но ленивый. Они думали, что я мало занимаюсь, потому что ленюсь, но на самом деле я просто долгое время скрывал то, что нахожусь ещё и в Церкви. И в то время, когда мои соученики занимались творческой работой, я большую часть времени посвящал храму.

- Таким образом, Вы с раннего детства в Церкви?
— Можно так сказать. Моя бабушка уделяла моему воцерковлению огромное внимание. И мама до моего рождения постоянно находилась в Церкви, регулярно подходила к таинствам. И когда уже я родился, то для меня Церковь не была чем-то новым или позднее приобретённым. С первых дней меня причащали. Правда, одно время отец был категорически настроен против моего воцерковления…

Себя я помню с тех пор, когда уже мог бегать в церковь, лет где-то с 5-ти. Утром в воскресный день мама открывала двери, я знал, что три улицы вниз от нашего дома — в Николо-Преображенский собор, я могу побежать, без исповеди приступить к Чаше, причаститься и прибежать назад домой. Чтобы отца не смущать, мама отправляла меня в храм одного. Придя домой, я говорил, что просто гулял тут, неподалёку. Сейчас я вспоминаю Николо-Преображенский собор в Луганске, Свято-Петропавловский кафедральный с особенной теплотой.

Тогда всё своё свободное время, будь-то каникулы или выходные дни, я использовал в духовно-познавательных целях. Мама или бабушки поручали меня глубоко религиозным людям, а те забирали меня на целый день и везли по святым местам. Особенно в рождественские каникулы. Мне нравилось и очень хотелось посетить разные храмы.


На тот момент в моей жизни появился владыка Иоанникий. Впервые я увидел его на всенощном бдении в Николо-Преображенском соборе. Это был 1989 год. Сразу я ощутил, что хотел бы быть рядом, так же иподиаконствовать, как и те ребята, что возле него. После богослужения, выходя из храма, он меня заметил и обратился с вопросом: «Ты чей?» Я сказал: «Мамин и папин». А он мне сразу задал встречный вопрос о том, хотел бы ли я у него иподиаконствовать. Я сказал, что хотел бы. И он пригласил меня на службу. Вот так, буквально с первых дней пребывания владыки в Луганске, получилось, что я находился при архиерее. Впоследствии именно митрополит Иоанникий не только много сделал для меня в плане моего духовного роста, но и стал мне вторым отцом. Его отеческую заботу я чувствовал тогда и продолжаю ощущать сегодня, и наше с ним общение после моей архиерейской хиротонии не прерывается.

На тот момент, когда нужно было определяться, куда двигаться дальше, во мне созрело решение отправиться в Троице-Сергиеву Лавру в иконописную мастерскую. Но как раз тогда произошёл распад Союза, и владыка Иоанникий определил мне оставаться при нём. Он сказал, что напишет характеристику, но позднее. Так в 16 лет меня постригли в иподиаконство, в 19 лет, 23 апреля, рукоположили во диакона. Училище в 1992 году я оканчивал уже в сане.

Я начал собирать документы, чтобы идти учиться далее в какое-то учебное заведение, но так сложились обстоятельства, что так их никуда и не подал. Владыка сказал тогда: «Поступай на заочное отделение в Киевскую семинарию». Я успешно сдал экзамены, а 15 сентября того же года владыка постриг меня в монашество с именем в честь священномученика Владимира, митрополита Киевского. В том году, 27 июня, мощи святого были обретены нетленными. А на 7 февраля, когда празднуется день памяти священномученика, припадает День рождения владыки Иоанникия, поэтому он хотел видеть какую-то особенную духовную связь. С моей стороны было только желание. И в 19 лет я был пострижен.

В 1994 году, на Рождество Христово, владыка рукоположил меня в сан иеромонаха. Своё послушание я проходил именно при владыке, будучи его личным секретарём. В последствии большую часть своего служения я осуществлял в Петропавловском кафедральном соборе Луганска.

В 2000 году владыка благословил на месте погребения известного старца, диакона Филиппа, в Луганске построить часовню. Год был юбилейный, да и люди неоднократно обращались с просьбами о возведении храма на этом месте. Я тоже с детства помню, что приходил на эту могилку. Таким образом, старца все молитвенно поминали. Поэтому было принято решение о том, что нужно строить храм. А место было сложное, так как претендовали и Богородичный центр, и греко-католики. Владыка благословил мне этим заниматься, и с того времени я стал ещё и настоятелем кладбищенской часовни. В 2004 году владыка Иоанникий издал указ о назначении меня настоятелем Всехсвятского прихода. То есть при этой часовне планировалось построить ещё и собор. Так что до хиротонии я являлся клириком Свято-Петропавловского кафедрального собора, а также настоятелем Всехсвятского строящегося храма.


- Владыка, Вы предполагали когда-нибудь, что станете епископом?
— Первоначально, конечно же, ничего такого не было. Даже когда я уже был в сане, служил иеродиаконом, иеромонахом, таких мыслей не возникало. Но владыка, даже в шутку, об этом неоднократно говорил.

- Делился, наверное, своим опытом?
— Как-то так проскальзывало у него в разговоре. Дескать: «Тебе придётся, поэтому готовься» — так это звучало с его стороны. Только потом уже, глядя на своего наставника, учась у него, заимствуя его опыт, я стал смотреть, в чём бы мог быть полезен как ему, так и окружающим.

- С каким настроением Вы встретили новость о своём архиерействе? Какие были ощущения, когда Вы узнали, что Священный Синод определил Вам быть епископом Кременчугским и Лубенским? Какой была Ваша первая реакция?
— 17 ноября, когда Священный Синод вынес решение о моём рукоположении в епископа, для меня знаковая дата. Ровно 12 лет назад именно в этот день, день памяти преподобного Иоанникия Великого, владыка возвёл меня в степень архимандритства. Каждый год по случаю этой даты я всегда служил или с ним, или же оставался в кафедральном соборе, а владыка мог отлучиться куда-то на выезд. Так же произошло и в этот раз. Божественную литургию я совершил в кафедральном соборе, а владыка выехал на приход, потому что в этот день он обычно старается удалиться и провести этот день в уединении. Я отслужил Литургию, пришёл домой, начал поздравлять с праздником людей из своего близкого окружения, потому что святой Иоанникий имеет и в моей жизни определённое, очень большое значение. Столько лет быть при митрополите Иоанникии и не чтить этого святого просто невозможно!

Итак, я всех поздравляю, а потом смотрю, приходит и мне поздравление, только иного характера. Оказывается, состоялся Синод, и быть мне теперь архиереем! Первое моё состояние невозможно описать, поскольку я не совсем собрал свои чувства и не понял, о чём речь, что произошло. Да и, можно сказать, более приятным для меня стал тот факт, что хиротония была назначена на 22 ноября. А это день памяти старца диакона Филиппа Луганского, в молитвенном почитании которого я столько лет проводил своё служение. Это день и его рождения, и 98 лет со дня преставления. Также в этот день почитается икона Божией Матери «Скоропослушница». «Скоропослушнице» я читал акафист регулярно, по нескольку раз в неделю. Это мой любимый акафист, и я всегда молился перед этой иконой. И получилось так, что именно в день её праздника — посколько он празднуется только один раз в году, и в день рождения и смерти старца Филиппа совершается моя хиротония! Так я понял для себя, что Господь и Царица Небесная указывают на то, что день, как и моё архиерейство, выбран не случайно, а предопределён свыше.


- И вот Вы узнали, что Вас назначают в Кременчуг. Что Вы слышали об этом городе и его церковной жизни ранее, и что увидели, когда сюда приехали? Какое сложилось впечатление?
— В Кременчуге я ни разу не был. Слышать слышал, не более. Знал о том, что существует Полтавская семинария, которая находится недалеко от Кременчуга. Также знал о Кременчугском водохранилище, о знаменитой Козельщине и её чудотворном образе Божией Матери. У меня в святом углу всегда находился этот образ. Эта икона была и в нашей часовне, возле аналоя. Но представить, что это как-то коснётся и меня непосредственно, я не мог, подобных мыслей просто не было!

До приезда на кафедру мне всегда казалось, что Донбасс особенно пострадал во времена гонений. Но оказалось, что Полтавщина за годы атеизма тоже была в духовном плане изуродована. Если взять северные районы, тот же Гребенковский, который я недавно посетил, то там нет ни одного сохранившегося типового храма. В Пирятинском районе только два уцелело — один деревянный, другой каменный. И это на весь район!

Взять даже Кременчуг. В нынешнем кафедральном соборе, который мы так называем, у меня в первые дни дух захватывало: я не мог назвать этот храм собором! А ведь в самом городе — мы знаем его славную историю — был красивый величественный собор. На сегодняшний день не сохранилось ничего. Существующий кафедральный собор находится в посёлке Крюково. Нужно проехать через весь город, проехать мост, преодолев Днепр, и попасть в Крюково, где на кладбище находится храм. У меня в первый раз была улыбка на лице, когда, подъезжая к кафедральному собору, вдруг увидел опять кладбище. Я тогда подумал: «С одного кладбища в Луганске приезжаем на другое, только уже в Кременчуге».

Но что мне было приятно, так это сами люди, лица прихожан. Здесь я увидел людей, которые стремятся и верят. И вера поддерживала их все годы. Я не представляю, где они молились и в каких условиях, как это всё происходило, но, тем не менее, я не встретил какого-то голого поля и безразличия. Как раз люди здесь добрые, открытые, глубокой веры. Это сразу бросалось в глаза.

Здесь особенно чувствуется нехватка священнослужителей. Посещая приход, я понимаю, что первое, чем нужно заняться, это, конечно же, кадры. Их действительно не хватает. Если мы просто берём сухие цифры годового отчёта, то имеем 56 вакантных мест. Но я бы сказал, что нужно гораздо больше. Хотя за считанные месяцы своего служения я и делал упор на то, чтобы определить, кого рукоположить из тех людей, которые уже находятся в Церкви — пономарей, чтецов. Хоть как-то закрыть это поле! И до сегодняшнего дня получается так, что чем больше делаешь, тем больше надо. На днях приходил председатель одного колхоза. Говорил, что есть помещение, уже построен типовой храм, а священнослужителя нет.

И вот я смотрю, что в одном районе не хватает десятерых, в другом пятерых священников. А ведь это всё-таки люди, души человеческие, их невозможно слепить, купить. Тут необходима работа не только с людьми, которые на приходе, а именно со священнослужителями, чтобы их взрастить хотя бы из тех воцерковленных прихожан, которые у нас есть. Момент обучения, приходится констатировать, отходит уже на второй план. Прежде всего, надо заложить в них какие-то определённые азы, чтобы человек мог прочитать, донести своё слово и стремление до окружающих, показать отношение к Богу, к людям. Это первоочередная задача.

- Владыка, что бы Вы выделили в своём епископском служении, что для Вас главное: пастырство, учительство, управление епархией?
— Вопрос очень широкий. Я бы сказал так: служить нужно само собой, заниматься административной частью, наверное, всё-таки приходится больше. На сегодня есть примерно около десяти приходов в епархии, которые я ещё не посетил. Фактически больше административной работы, потому что нужно вникнуть в состояние каждого прихода, посмотреть, каков сам храм или молитвенное помещение, каков священнослужитель, какие проблемы у того или иного прихода. И главное — это общение с людьми. Сейчас я много уделяю этому времени, но общаюсь не с вышестоящими руководителями, а делаю упор на верующих, обычных прихожан и священнослужителей. Всё остальное пока уходит на второй план. Я хотел бы для себя увидеть полную картину, реальную ситуацию: что происходит в каждом конкретном регионе, каковы первопричины той или иной проблемы, что необходимо священнослужителю для плодотворной деятельности и что хотелось бы видеть верующим от священнослужителей и от меня как правящего архиерея.

- Хоть Вы и делаете, как Вы сказали, акцент на административную деятельность, но, тем не менее, видно, что Вы достаточно много служили, помимо кафедрального собора, в других центрах епархии — в благочиниях и не только. Это на самом деле очень заметно. И, я думаю, у верующих людей, Вашей паствы находит отклик то, что Вы идёте к ним навстречу. Хотелось бы задать такой вопрос. Не секрет, что зачастую проблемы с духовенством — это, в первую очередь, проблемы их материального обеспечения. Ведь наши священники — люди семейные. Есть ли возможность как-то решить этот вопрос, особенно в бедных сельских приходах? Существуют ли какие-то пути поддержать людей?
— Если даже и поддержать молодого священнослужителя, то именно на первых порах. Сейчас, направляя священника на новый приход, я стараюсь подключить благочинного, который уже не первый день находится на своём месте, чтобы он всячески уделил новоприбывшему пастырю внимание. Это касается не только материальных вопросов, например, финансовой поддержки или разрешения жилищных проблем, но и просто человеческого отношения.

Но всё же те люди, которые находятся рядом, подбирают к священникам определённый подход и если видят, что священнослужитель благоговейно совершает богослужение и всем сердцем отдаётся служению Богу и людям, то всегда всячески идут ему на встречу. Объехав почти всю Кременчугскую епархию, я могу так сказать. Если молодой священнослужитель поначалу в чём-то испытывает нужду, то со временем он всё преодолевает. В любом случае, ищет себя. У него есть участок, приусадебное хозяйство, и он живёт не на пожертвования прихожан, но потихоньку занимается ещё и своим трудом. Хотя, не могу сказать, что это приветствуется. Но всё равно человек трудится и рад тем плодам, которые ему подаёт Господь. Я не видел в Кременчугской епархии таких священников, которые находились бы на грани выживания или говорили, что им не хватает самого необходимого. Если человек трудится, и у него есть желание, то Господь ему всегда поможет. Действительно, насущные вопросы остро стоят постоянно, но со своей стороны я всячески стараюсь участвовать в их разрешении.

- Сегодня нередкой является ситуация, когда священники совмещают своё служение с работой в миру: то ли на промышленных предприятиях, то ли в каких-то иных сферах.
— Да, я столкнулся с этим. В регионе, где я воспитывался и жил, на Донбассе, такого не было или же, если и случалось, то это были довольно редкие случаи. Пастырь оставался пастырем…

Сегодня я закрываю глаза на подобные совмещения, и даже если мне приходится рукополагать священнослужителя, соглашаясь на временное совмещение его служения со светской работой, то всё равно, в душе надеюсь, что если человек стал на путь священнослужения, то в любом случае рано или поздно он оставит мирскую работу, потому что отдаваться Церкви нужно полностью. Уповаю на то, что не только мои разговоры с ним приведут его к окончательному решению. Но и сама паства, видя священнослужителя, который каждый день находится с ней, подтолкнёт его к этому.

Церковью нужно жить, это не хобби, которому есть место только в воскресенье: пришли, отслужили Литургию, а остальные шесть дней посвящаем светской работе. Нужно служить и жить этой жизнью. Если только народ это увидит, то в любом случае оценит. А где человека ценят и любят, там останется его сердце и душа, то есть, он останется в Церкви.

О творческих планах, вызовах современности и соседской поддержке

- Сейчас, среди серьёзной загруженности епархиальными делами, удаётся ли Вам находить время для любимого занятия — иконописи? Всё-таки Вы столько лет своей жизни посвятили этому делу!
— Знаете, сам я сейчас этим не занимаюсь. Но у меня появилось немного другое направление. В городе Лубны, там, где вторая кафедра, собирались люди, работал, так скажем, просветительский центр. Сегодня я занялся им вплотную, и он стал епархиальным просветительским центром, при котором создана иконописная мастерская. И уже очерчивать направление иконописи, влиять на иконописную мастерскую в соответствии со своими взглядами, следить за качеством или результатом работы получается немного лучше. Потому что сейчас взяться за кисть и самому окунуться в творческий процесс у меня возможности нет.

- Хотелось бы также узнать Ваше мнение и о современных проблемах, которые ставит перед Церковью и верующими день сегодняшний. Каково Ваше отношение к проблеме раскола и насколько глубока она в Кременчугской епархии?
— Всегда приходится сравнивать, потому возвращусь к тому региону, где я вырос. У нас такой проблемы не было. Даже поначалу, когда происходил сам раскол, священнослужители были более сплочёнными и раскольникам ходу не дали. В самом Луганске хотя и действовал представитель УПЦ КП, и работа с их стороны велась нешуточная, но администрация и городской совет просто не выделяли для них землю, хотя эти общины неоднократно обращались с такими просьбами. Даже сам народ был гораздо просвещённее!

Здесь, в Кременчуге, я столкнулся с тем, что большая часть северных районов полностью находится под властью «Киевского патриархата». Для меня такая ситуация была удивительна: я приезжаю в село, а мне говорят: «Здесь наша регистрация есть, а в соседнем селе нет». Я спрашиваю, почему же мы ничего не делаем дальше? А мне отвечают: «У нас такая договорённость: мы не лезем в село, где „Киевский патриархат“, а они не идут к нам. Поэтому у нас требы очень чётко распределены, и того села мы касаться не будем». Сама постановка вопроса меня крайне возмутила. А что если человек всю жизнь жил и общался в лоне канонической Церкви, а волею судьбы так получилось, что он оказался теперь на территории того посёлка? И что, он должен быть похоронен непонятно как, не приступит к таинствам? Этот момент мне не нравится.

Другой пример. Складывается сложная ситуация в Лохвицком районе. Едва увидев помещение, которое должны передать нашей Церкви, вдруг возникает представитель «Киевского патриархата» и требует передать это помещение им, или же созвать сходку села и провести голосование. Кроме того, они тут же, на месте готовы предоставить своего священнослужителя, который здесь же присутствует. А у нас со священнослужителями — проблема, кадров нет. И дать туда — это значит откуда-то его забрать и определить именно на этот приход. Вот так приходится разрываться и думать, как разрешить эту ситуацию.

Даже если нам выделяют землю под храм, то при обращении в соответствующие органы вдруг выдвигается такое требование: «Пусть объединится „Киевский патриархат“ и Московский, тогда мы выделим вам землю под строительство храма». Подобного подхода я никогда раньше не видел и даже не слышал! Или же начинают рассказывать: «Вы знаете, мы помогать не будем, потому что у нас есть негласное указание из Киева, что нужно поддерживать только „Киевский патриархат“».

- То есть, проблема раскола во многом связана с существующей поддержкой властей?
— Да. Можно ли сказать, что за ними идёт народ? Нет. Я не вижу никаких особо крепких приходов на этой территории, всё раздуто. Так, например, приезжаю я на один приход, посмотрел, пообщался со священниками, посетил председателя. Мы решили, что к празднику святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии перестроим ступеньки, немножко обустроим храм. Я со своей стороны помогу от епархии. Обозначили, кто и что должен сделать. Буквально через неделю приезжает представитель УПЦ КП, называющий себя епископом, и предлагает тому же священнику: «Перейди в „Киевский патриархат“, я тебе сразу даю митру». При этом он также приходит и к председателю, к местным влиятельным людям и сразу раздаёт свои грамоты. Хотя ранее с этими людьми никогда не встречался, просто выборочно, подбирает их по какому-то справочнику. Ко мне приезжает священник с этого прихода и обращается за советом: как быть? Потому что на него теперь оказывают давление: склоняют его прихожан к переходу в раскол. В таких случаях приходится принимать определённые меры: не только выезжать на место, встречаться с людьми, но и брать свои же грамоты, награждать этих людей, объяснять, что важным и спасительным является общение в канонической Церкви, а взаимодействие с «Киевским патриархатом» не только не спасительно, но и чревато духовными проблемами. Вот так каждый день идёт строительство не только епархии как структуры, но и пастырская работа с населением, поскольку именно в общении с людьми многие ситуации, подобные обозначенной, можно пресечь или приостановить.

Хотя, необходимо отметить, явных экстремистских захватов, как правило, не происходит. «Киевский патриархат» не ведёт себя нагло или вызывающе. Но в районных центрах часто бывает так: как только наш священнослужитель, образно говоря, упустил момент, тут же «Киевский патриархат» поднимает голову, идёт и становится рядом с власть имущими и совершает то ли панихиду, то ли молебен, сразу же пытается занять пустующее место. Нам сегодня нельзя допускать, чтобы где-то было наше неприсутствие или же мы проигнорировали светское мероприятие. Потому что сразу же начинают себя показывать раскольники.

- Владыка, ощущаете ли Вы поддержку архиереев из соседних епархий? Может, они делятся советами, молитвенно поддерживают Вас во время каких-нибудь праздников?
— Вы знаете, поддержка видна, и не только в совместные праздники. Сколько лет я был при митрополите Иоанникии, но некоторые вопросы для меня возникают как новые. Тогда берёшь в руки телефон, набираешь номер, звонишь одному архиерею, другому. Бывает, складывается сложная ситуация и хотелось бы услышать мнение нескольких человек. Начинаешь сравнивать. Конечно, ищешь не прямого указания выхода из сложившейся ситуации, а сам начинаешь всё переосмысливать, передумывать и тогда уже принимаешь решение, как бы хотел урегулировать тот или иной вопрос. Но надо обдумать самому, правильно ли ты поступаешь.

А общение в любом случае происходит. Очень хорошо складываются отношения с соседними епархиями. Ведь я человек новый для этого региона, и мне бы хотелось узнать, как они видели бы ситуацию, её развитие, послушать, как здесь жили всё это время, как мыслили, чем дышали люди.

- Спасибо большое за беседу!

Беседу вёл священник Сергий Яблуновский, г. Кременчуг