Непохороненный

В августе 2008 года отцу солдата-срочника Максима Пасько пришла телеграмма: “Проявив стойкость и мужество, ваш сын погиб”. До увольнения в запас Максиму (на фото он со своей девушкой Екатериной Цурупой) оставалось несколько месяцев.

По официальной версии, 11 августа рядовой Пасько находился в танке, который двигался в составе колонны, шедшей из Цхинвали в сторону границы с Грузией. В грузинском селе Земо-Никози колонну обстреляли – в танк Пасько предположительно попали из гранатомёта. Свидетели говорят, что боевая машина вспыхнула мгновенно: граната угодила в двигатель, затем сдетонировал боекомплект. Возможности выбраться у экипажа не было, констатируют сослуживцы Пасько.

Собрали всё, что осталось

После взрыва вся колонна дала задний ход: подбитый танк заблокировал узкую улицу села. На место обстрела сослуживцы Максима Пасько вернулись через три дня, 14 августа, чтобы собрать останки товарищей.

Согласно показаниям Алексея Алексеева, командира другой машины из этой колонны, башню танка Пасько взрывом отбросило примерно на 2 метра в сторону, а его фрагменты разбросало в радиусе 10 метров. Там же Алексеев нашёл удостоверение, военный билет и другие документы Максима Пасько со следами горения.

Родные солдата не верят экспертизе

Останки Максима Пасько доставили сначала в Ростов-на-Дону, а оттуда в Москву для захоронения. Сомнения в том, что Максим погиб, у его близких появились, когда генетическая экспертиза показала: Анатолий Пасько, отец Максима, и погибший — не родственники. Тогда же эксперты предположили, что Анатолий – не биологический отец, рассказала 19-летняя Екатерина Цурупа, девушка Максима. Она считает, что эта версия не выдерживает критики: отец и сын были похожи как две капли воды.

Впрочем, позднее эксперты на 99,9% установили родство между бабушкой Максима и человеком, останки которого были собраны на месте боя. Других родственников у Максима не было: мать умерла, когда он был ребёнком.

Но в конце августа бабушке Максима позвонила неизвестная женщина и, говоря с сильным акцентом, сообщила, что её внук жив, но тяжёло ранен.

Странные звонки

В армии у Пасько был мобильный телефон. После известия о его гибели близкие неоднократно пытались набирать этот номер. И несколько раз дозванивались. Юлия Голуб, подруга Максима, рассказала, что обычно при звонках на телефон Пасько срабатывал автоответчик. Но иногда трубку на том конце кто-то брал и говорил на незнакомом языке, предположительно по-грузински.

В итоге друзья Максима нашли человека, владеющего грузинским языком. Он набрал номер Пасько и попросил человека, который ответил на звонок, передать трубку Максиму. Тогда телефон взял мужчина и сказал по-русски: “Я плохо тебя слышу, но передай моим, что я жив”, – рассказала Екатерина Цурупа. При разговоре присутствовала её родная сестра.

Мобильник Максима Пасько, по словам родственников, отвечал примерно до ноября 2008 года. Это также оставляет его близким надежду: если бы телефон сгорел в танке, то по правилам номер передали бы другому абоненту через три месяца после этого.

Правда, на запрос следователя Кавказский филиал сотового оператора ответил, что телефон Максима не работает с 11 августа.

Странные вещи творились не только с телефоном Максима Пасько. Матери 26-летнего Михаила Молчана, который, по официальной версии, погиб в одном танке вместе с Пасько, также звонили с телефона сына. Женщина не смогла ответить: она не услышала звонка. Больше ей никто не звонил.

“Не мог он погибнуть так бестолково”

Семья Максима Пасько родом с Украины. Он жил там, когда был ребёнком. Его отец, Анатолий Пасько, и сейчас живет в Кременчуге, работает на заводе и периодически приезжает в Москву по вызову следователя. В разговоре с корреспондентом «Газеты» Анатолий Пасько упомянул, что в чудеса с мобильными телефонами верит слабо: он не слышал голоса Максима. Впрочем, он уверен, что сын жив: “Не мог он погибнуть так бестолково”.

Дело о геноциде

Сослуживцы Максима Пасько видели, как он садился в тот самый танк, который был подбит грузинами, сообщил корреспонденту «Газеты» Александр Дрыманов, старший следователь по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре (СКП). К тому же генетическая экспертиза установила родство погибшего и бабушки Пасько.

По словам Дрыманова, сомнений в том, что молодой солдат погиб, нет. Официально рядовой Пасько признан погибшим.

Эпизод с Максимом Пасько расследуется в рамках большого уголовного дела по статье «геноцид», которое ведёт СКП. Сейчас сбор и анализ доказательств завершены, следствие совместно с Министерством иностранных дел решает вопрос о передаче дела в Европейский суд по правам человека.

Туда уже подано около 3,3 тысяч жалоб от граждан России и Южной Осетии о привлечении к уголовной ответственности должностных лиц с грузинской стороны. Первые семь жалоб суд уже принял к рассмотрению.

Расследование дела Пасько также подходит к концу. На заключительном этапе следствие запросит детализацию входящих звонков и сообщений на телефоны близких и друзей Пасько, которые утверждают, что им приходили странные пустые SMS от Максима.

Вероятность того, что Пасько мог попасть в плен, полностью исключена, заявил Александр Дрыманов. Никаких данных Генштаба или общественных организаций о том, что у грузин могут быть пленные российские солдаты, нет.

Вообще, по сведениям Минобороны, среди российских военнослужащих есть только один пропавший без вести — Александр Ковенцов, командир сбитого бомбардировщика Ту-22М3.

“Хочу домой”

“Я помню последние слова перед тем боем, когда Максим звонил и говорил: “Я так устал от всего этого, так хочу домой”. А он не был маменькиным сынком, – рассказала Татьяна Цурупа, мать девушки Пасько. – Он у нас боксёр и в жизни видел больше плохого, чем хорошего. Спать ложусь — и Максим перед глазами. За что ему такое?” По словам Татьяны Цурупы, у Максима Пасько до сих пор нет могилы, никто не решается хоронить под его именем останки, по-прежнему хранящиеся в московском морге. Сейчас близкие Пасько пытаются добиться, чтобы солдата официально признали пропавшим без вести.